Опальная жена. Пекарня на краю севера - Александра Берг
– Впрочем, – добавил отец уже серьёзнее, – это более не касается семьи Вейр. Главное, Артейр выполнил мои условия. А дальше пусть делает что хочет – хоть в министры метит, хоть в короли. Мне всё равно!
Семьи Вейр, может, и не касается, а вот меня… По спине пробежал липкий холодок. В разговоре с Артейром отец ясно дал понять – меня для него более не существует. Роль дочери сыграна, занавес опущен. Я всего лишь голодный рот, от которого он с радостью бы избавился.
Завтрак проходил в гнетущем молчании. Я смогла проглотить только пару ложек густой каши.
Розалинда то и дело бросала на меня торжествующие взгляды, явно наслаждаясь моим подавленным состоянием. Её мать, тётя Агния, старательно делала вид, что полностью поглощена содержимым своей тарелки, хотя я замечала, как она украдкой поглядывает то на меня, то на отца.
Тётушка Гиллиан единственная, казалось, испытывала ко мне некоторое сочувствие. Несколько раз она пыталась завести непринуждённую беседу, но её попытки разбивались о стену всеобщего отчуждения.
– Анна, дорогая, – наконец произнесла она, когда молчание стало совсем невыносимым, – может быть, тебе стоит прилечь? Ты очень бледна.
– Да, пожалуй, – с облегчением выдохнула я, радуясь возможности покинуть столовую.
– Сиди на месте! – рявкнул отец. – Никто не встаёт из-за стола, пока я не закончу.
Внезапно со двора донёсся цокот копыт и скрип колёс. Отец поднялся из-за стола и подошёл к окну.
– А, это экипаж Артейра, – процедил он. – Наконец-то убрался. Однако… – отец медленно развернулся и, пригвоздив меня к месту своим убийственным взглядом, продолжил. – Анна, тебе же лучше, чтобы твой муж за тобой вернулся.
– Она останется с нами? – недовольно взвизгнула Розалинда.
– Пока да, – прогрохотал отец, после чего покинул столовую, давая понять, что завтрак на этом окончен.
Все поднялись с места. Я ощущала себя деревянной куклой.
Корсет… Нужно срочно его расшнуровать, пока от нехватки воздуха я не лишилась чувств. Голова уже начала кружиться, а перед глазами плясали тёмные точки.
Спотыкаясь, поднялась по лестнице. К счастью, дорогу в свою комнату я помнила хорошо.
Дрожащими пальцами дёрнула шнурок звонка, вызывая служанку.
Через несколько минут появилась девушка – та самая, что расчёсывала мне волосы. Ирма, если я правильно запомнила её имя.
– Помоги мне избавиться от этого орудия пытки, – прошептала я, с трудом переводя дыхание.
Девушка проворно принялась расстёгивать пуговички на платье, а после расшнуровала корсет. С каждым ослабленным узелком становилось легче дышать.
– Боже, – я с наслаждением вдохнула полной грудью, когда проклятая конструкция упала к моим ногам.
– Ещё что-нибудь нужно, миледи? – поинтересовалась Ирма.
– Нет, можешь идти. Постой… – окликнула я её, когда она уже направилась к двери. – Скажи, давно ты служишь в этом доме?
– Почти год, миледи.
– И как тебе здесь? – осторожно спросила я, пытаясь прощупать почву.
– Всё хорошо, миледи. Грех жаловаться.
– А хозяин? Не нынешний, – уточнила я. – Прошлый. Генерал Артейр. Не обижал тебя?
– Он редко здесь появлялся.
– Но когда появлялся? – мягко надавила я.
– Хозяин строг, но справедлив, – уклончиво ответила девушка.
– А с женщинами, как он себя вёл?
Ирма бросила на меня быстрый взгляд и опустила глаза:
– Не знаю, миледи. Я простая служанка. Мне не положено обсуждать господ.
– Ладно, иди, – вздохнула, понимая, что больше ничего от неё не добьюсь.
Оставшись одна, подошла к окну. День выдался пасмурным – низкие серые облака затянули небо плотной пеленой. Казалось, вот-вот пойдёт снег.
В этой атмосфере безнадёжности было невыносимым сидеть в четырёх стенах.
Платье, в котором я была, оказалось слишком тесным и не застёгивалось без корсета. Поняв, что в таком виде идти никуда нельзя, я решила переодеться. Направившись к шкафу, принялась искать подходящий наряд. После недолгих поисков мне на глаза попалось простое платье тёмно-синего цвета, сшитое из плотной шерстяной ткани.
Продолжив рыться в шкафу, обнаружила плащ с меховой оторочкой. Тёплый, уютный – как раз для прогулки в такую погоду.
Накинув его на плечи, бесшумно выскользнула из комнаты. В коридорах было пусто – прислуга, вероятно, занималась своими делами на кухне и в других помещениях.
Побродив немного по дому, наконец, вышла в просторный холл, а оттуда – на свежий воздух. Прохладный ветер ударил в лицо, принеся с собой терпкие ароматы прелой листвы и сена.
Пожухлая трава во дворе всё ещё была покрыта тонким кружевом инея, искрившимся в робких лучах солнца, кое-где пробивавшихся сквозь тяжёлые, свинцовые облака.
Мой взгляд невольно устремился к конюшням.
Оттуда как раз выводили вороного жеребца. Конюх, державший поводья, был немолод и явно прихрамывал.
Значит, Лудде уже заменили… От этой мысли стало не по себе.
Я неуверенно двинулась к конюшням, до конца не понимая, что именно там хочу отыскать.
Первым меня увидел конь. Животное нервно фыркнуло, топнуло копытом, в знак предупреждения, а после резко замерло, как изваяние, впившись в меня своими чёрными глазами.
Вблизи жеребец поражал исполинскими размерами. Гордый, величественный.
Старый конюх, заметив меня, поспешно дёрнул поводья, пытаясь увести коня подальше.
– Осторожнее, миледи! – протараторил он. – Это Шторм – боевой конь генерала Артейра. Он не любит чужаков и может быть опасен. Лучше держитесь от него подальше.
Но что-то внутри меня не чувствовало страха. Медленно, стараясь не делать резких движений, я приблизилась к жеребцу.
Шторм всхрапнул, прядая ушами. Я осторожно протянула руку, давая коню возможность обнюхать её. Несколько мгновений он настороженно изучал меня, а затем, к удивлению, тихонько фыркнул и ткнулся бархатными губами в мою ладонь.
– Невероятно! – поражённо выдохнул конюх. – Даже Лудде боялся к нему подходить! Три года уже будет, как господин генерал его привёз. Норовистый конь, под стать хозяину, – старик с нескрываемым уважением посмотрел на жеребца. – Никого к себе не подпускает, кроме господина да меня. А вот вас признал… Странно это.
– Может, чувствует что-то? – задумчиво произнесла я.
– А кто ж их, драконьих коней, разберёт… – пробормотал конюх. – Говорят, они умнее обычных. Вот и Шторм – всё понимает, только сказать не может.
Я ласково погладила лоснящуюся шею коня,
