Герцогиня из приюта - Наталья Варварова
Названия этих сборников я запретила себе даже читать. Все это складировали здесь, а не в бибилиотеке, потому что дети сюда точно не доберутся.
— Я плохо отгадываю загадки, леди Вант. Не выношу намеков. Вы пытаетесь сказать, что за рамками учебного процесса есть что-то более важное, о чем я должна знать? Это связано с Кристианом? Поэтому вы закатываете глаза и боитесь, что я грохнусь в обморок?
Доброжелательность осталась при ней. Однако леди все-таки растерялась. Теперь я знаю, как реагируют люди, когда хрупкая кукла начинает вести себя, как живая женщина.
Сесилия взяла себя в руки и пробовала снова:
— Скажу прямо. Для всего мира я любовница Его Высочества. Я оставила мужа, почти святого человека. Оставила работу, которой посвятила добрую половину жизни. И, вот, бросилась на Вилль, чтобы умолять Богиню позволить мне не разлучаться с предметом страсти.
Из ее слов прямо следовало, что это не так. Сесилия рассказывала без всякого выражения, но с таким скепсисом и усталостью, что примись она все отрицать, то я бы поверила ей меньше.
Но почему это должно было попасть в новости? Какая-то ученая особа, изыскавшая предлог проникнуть на Вилль… И что с того?
До меня с опозданием начинало доходить:
— То есть вы знатны и богаты. Ваш муж занимал видное место в обществе? Просто в вашем личном деле нет упоминаний о семье и происхождении. Значит, наоборот, я повторила вашу историю, сбежав от обязательств в объятия рокового Леграна. В газетах не было ни слова, что князь коллекционирует... таких, как мы.
— Мой супруг, теперь уже бывший, принудил их к молчанию магическим предписанием. Ему не нравилось, что при первом же упоминании Кристиана репортеры доставали и наше белье и начинали им трясти.
На это я только округлила глаза… Что это за семейство такое?
Сесилия назвалась.
— …Вант — лишь третья, наименее значимая, часть моей девичьей фамилии, — закончила она. — Я подписываю ей работы и преподаю тоже под ней.
Теперь я что-то припоминала. Сумасшедшей пышности свадьбу. Платье, о котором грезили все девочки у меня в школе. Да и я тоже… Эта свадьба стала эталонной в новом веке. А сама пара распалась. Такое часто бывает.
Если бы мы с этой леди встретились на официальном приеме, то мой книксен был бы ниже и глубже, чем ее. Все это не имело значения.
— Вы не любовница Кристиана. В чем же проблема? Мало ли причин, по которым вам пришлось укрыться.
— В вас, в Ясмине, в Гаэле. В том, что продолжая находиться здесь, я краду привязанность, которая мне не принадлежит.
Я уже догадывалась, что последует дальше… но это ведь такая редкость. Если я правильно читаю ее ауру и правильно паникую, то передо мной скорее легенда, чем живая женщина.
— Я эмпат с гипертрофированной способностью к обезболиванию. Мирта, или, как в народе говорят, утешница. Я не убираю источник страдания, но помогаю его пережить.
Теперь ясно, отчего у нее такие грустные глаза. Она корчилась от чужой боли (и не снимала амулет), а взамен вызывала привыкание.
Глава 82
Будь я святой или хотя бы по-настоящему светлой, я бы обняла ее и сказала, что ерунда и мы справимся. Она заслуживала утешения не в меньшей степени, чем Гаэль, а в ее муках не было не толики театральности. Но утешница в настолько замкнутом пространстве, как Вилль, это не только удача, но и большая проблема. И она все понимала правильно — даже мое затянувшееся молчание.
— Четыре года назад мне понадобилось срочно спрятаться. И князь не мог мне отказать. Хотя бы потому, что я помогала ему справляться с тем, что разрывало его на части — с неприятием себя и своей магии, с чувством вины, которое преследовало с детства, с потерей любимой…
— Достаточно, — прервала я ее. — Рядом с вами любой найдет область, которую необходимо подлечить. Вы же чистый бальзам. Детям вы тоже… помогаете?
Я ненавидела себя за эту жестокость, но ничего поделать не могла. Утешницу нужно встраивать в коллектив очень аккуратно. Сесилия обязана, во-первых, не скрывать своих свойств, а, во-вторых, оказывать участие, только если ее попросят — и желательно с разрешения менталиста. При этом каждый в ее присутствии должен анализировать, что с ним происходит. Мирта, даже не желая этого, становится душой любого общества.
Хозяйка на острове может быть только одна. Присматривать за Источниками, любить Кристиана… Я не смогла бы делить его с Миленой, с молодой неопытно женой, вот с этой женщиной, которая по происхождению, деликатности и самопожертвованию, очевидно, оставляла меня далеко позади. Наверное, примерно так же рассуждали, будучи живыми, многие тени, что бродят сейчас по острову.
Она на меня не обиделась. Не напомнила, что работала здесь — и приносила пользу — задолго до того, как явилась я.
— Его Высочество появлялся редко. Мы заранее обговаривали сеансы. Не желали становиться обузой друг для друга. А дети… Я позволяла себе небольшие распыления сразу на класс — в плохую погоду, потому что все сложные маги метеочувствительны, а также в конце весны или в морозы, когда моральные силы на исходе. В остальном я старалась никого не выделять. Разве что совсем в сложных случаях, чтобы избежать трагедии — когда другие способы не помогали. С этими детьми, со всеми нашими детьми, плотно занимаются металлисты для исключения в том числе деструктивных привязанностей.
Ее голос немного дрожал. Достаточно, чтобы я это уловила. Прокрутила в уме вчерашнее общение с ней и с детьми.
— Тобиас Вейн, самый старший из мальчиков. Это с ним у вас не вышло избежать сближения?
Леди Вант сцепила обе руки вместе. Глянула на меня даже с вызовом, а потом опять взялась теребить медальон.
— Сложный случай. Мать бросила его младенцем. Его магия причиняет окружающим физические страдания… Послушайте, у меня нет детей, я заберу его с собой, когда уеду из школы. Хотела бы помогать каждому из наших воспитанников за пределами приюта. У меня все для этого есть. А дети, если все сложится удачно, тоже начнут самостоятельную жизнь… Тобби я не при каких условиях не оставлю.
По всей видимости, Сесилия не расставалась с амулетом. Он помогал ей гасить собственные порывы и не бросаться закрывать собой каждого, кто страдал. Таких, как она, испокон веков, не пускали в госпитали, держали подальше от военных действий. Их уделом было утешать королевскую семью… Здесь же, вот ирония.
