Судьба магии - Бет Рэвис
– Куда ты идешь? – спрашиваю я, вставая.
– Я должна кое-что сделать. – Ее голос охрип. Она смотрит на меня, моргая. – Я… Это не может ждать. Мне надо сделать все сейчас. – Она нервно прикусывает губу. – Библиотека, – тихо добавляет она.
– Это из-за Совета? – И у нее, и у Лизель есть причины тревожиться. Совет не только пытался принудить их к использованию связующих чар, но и не был до конца честен с ними. Богини тоже. Хотя Хольда выбрала Фрици в качестве своей чемпионки, и эта же богиня избрала меня как воина Фрици, мы оба знаем, что секреты все еще остаются. Слишком много секретов.
– Это важно… – Ее голос затихает.
«Она, вероятно, не хочет, чтобы Совет вмешивался в это дело», – думаю я, вспоминая об этом осле Рохусе.
– Я понимаю, – говорю я. У всех свои секреты. У каждого из нас они могут быть. – Расскажешь, что именно ищешь?
Фрици колеблется. Выдыхает. И наконец решается:
– Ты доверяешь мне?
– Всегда, – ответ вырывается у меня сам собой. Доверие – то немногое в моей жизни, в чем я уверен.
Фрици одаривает меня благодарной улыбкой и открывает дверь. Я хватаю плащ, засовываю ноги в ботинки и выхожу из дома вслед за ней.
Еще достаточно рано, так что вокруг никого. Фрици поселили недалеко от центра Источника, и хотя на дорожках и мостах, соединяющих деревья, стоят стражники, здесь их немного. Я иду за Фрици, и мои мышцы напрягаются.
Она бесшумно ступает по короткому мосту, подвешенному высоко в воздухе и ведущему в святая святых Совета. Я оглядываюсь.
Лабиринт мостов и площадок, обустроенных среди деревьев Черного Леса, когда-то приводил меня в замешательство. Теперь я легко могу разглядеть школу, в которую Лизель ходит с другими детьми, дома своих друзей и кратчайший путь, который приведет меня к дому сестры.
Фрици продолжает идти, оставив меня позади. Дверь в зал собраний Совета почти закрывается, и я едва успеваю проскользнуть внутрь вслед за Фрици. У меня сводит желудок, все чувства обостряются. Странно, что она так себя ведет. Ясно, что она не хочет, чтобы ее видели другие, но разве ей хочется, чтобы и я оставил ее?
Вокруг темно. Даже в каминах собрался холод, и я вижу облачко дыхания, вырывающееся у меня изо рта. Зал заседаний Совета используется не каждый день. В воздухе стоит затхлый запах, похожий на запах сырой земли и петрикора, холодный запах, который, я уверен, быстро рассеял бы огромный камин в конце зала, если бы его разожгли.
Мои шаги отдаются эхом, и я понимаю, что, несмотря на холод, Фрици босиком. Я тянусь к ней, чтобы схватить за руку и притянуть к себе, накинуть ей на плечи свой плащ, но она внезапно поворачивается, меняя направление движения и удивляя меня.
Она открывает дверь, которую я раньше не замечал. В зале за ней нет света – он находится с западной стороны дерева, куда не попадают первые лучи солнца, и здесь нет ни каминов, ни факелов. Я останавливаюсь у двери и, взяв свечу в железном подсвечнике, которая стоит рядом, с помощью трутницы разжигаю маленькое пламя.
Фрици уже ушла дальше.
– Фрици? – окликаю ее, мой голос едва громче шепота.
Я вытягиваю руку с мерцающей свечой, водя ею из стороны в сторону и освещая длинные ряды полок. Библиотека, подобных которой я никогда раньше не видел. Даже у архиепископа в Трире не было такого количества свитков и переплетенных рукописей, а также книг и фолиантов. Книжная сокровищница, богатство, более ценное, чем золото, бережно расставленное на полках.
Я слышу шум слева от себя и оборачиваюсь, пламя свечи дымится и шипит. Дым застилает мне обзор, и на мгновение я вижу только пару глаз, бледных и пустых, немигающих. Мое сердце уходит в пятки, но потом я понимаю…
Фрици пристально смотрит на меня.
– Куда ты уходила? – шепчу я.
Она наклоняет голову, и я замечаю еще одну дверь в дальнем конце библиотеки, закрытую.
– Ты, должно быть, замерзла. Ты нашла то, что хотела?
Она долго молчит.
– Пока нет, – наконец шепчет она.
– Тогда давай вернемся? – Мои слова звучат как вопрос.
Фрици кивает, и пряди волос падают ей на лицо. Я протягиваю руку и заправляю золотистый локон ей за ухо.
– Все в порядке? – спрашиваю я мягко. Ее глаза кажутся темнее обычного.
– Давай оставим это нашим маленьким секретом, – предлагает Фрици. Она наклоняется и задувает свечу, дым клубится вокруг нас, когда она прижимается своими губами к моим.
4
Фрици
На следующее утро я обнаруживаю, что купальная роща изменилась.
Покрытые мхом камни окружают узкий приток реки, текущей через Источник. Откидные деревянные панели отделяют эту территорию от остальных, и десятки свечей теперь заполняют маленькую бухту, их свет добавляет оранжевых бликов к солнечному свету, пробивающемуся сквозь просветы между деревьями. Между молодыми ветками развешаны пучки трав, и пространство вокруг пропитано их ароматом, сладковатым, но в то же время терпким, а еще слегка пахнет углем – там, где жгли пряную мяту, горьковатый розмарин и лаванду.
Я делаю такой глубокий вдох, какой только могу, мечтая, чтобы запахи принесли мне желаемое успокоение, но внизу живота у меня будто скручивается клубок. Он сжимается и затягивается все туже, пока я стою у входа, плотно запахнувшись в халат.
Хильда бросает фиолетовый цветок, который пыталась вплести в мои косы.
– Scheisse[3], я никогда не могла понять, как это делается. Почему Корнелия дала это задание мне?
– Может, это твое испытание, – я заставляю себя улыбнуться. – Отто занят тем, что напрягает свои мышцы. Тебе предстоит решить сложную проблему с прической. А мне принять ванну.
Хильда тяжело вздыхает и снова берется за цветок.
– Когда я упустила момент, когда и меня привлекли к участию в вашей связующей церемонии? Как бы ты мне ни нравилась, я не хочу участвовать в вашем соитии.
– Дело не в… Почему все продолжают шутить по этому поводу? Можно подумать, я настолько наглая, что буду обсуждать подобные вещи с сестрой своего возлюбленного.
Хильда разражается смехом:
– Возлюбленного.
Моя улыбка становится шире:
– Своего «дорогого»? Своего «истинного»? Своего «миленького…»
Хильда шлепает меня по щеке. Эй, больно.
– Вот. Ты наряжена и готова к крещению.
Меня передергивает:
– Это не то же самое.
– Ты очищаешься в воде. Очищаешься от греха. Посвящаешь себя божеству. – В голосе Хильды звучит искреннее любопытство. –
