Практикантка - Роман Абдуллов

Дилан отвернулся.

Голова нестерпимо болела. Череп словно обручем сдавило, казалось еще немного и затрещит.

Как орех — хрясь…

Неужели лед и правда может сдвинуть эту гребаную плиту? Прошлой зимой он видел, как замерзшая вода выдавила дно у бочки, но то бочка, а то огромная каменюка. Да и болтала Вэлэри невесть что, помутилась рассудком… Хотя звучало умно. Она вообще умная… И она не сомневалась, используя заклинание, которое еще не испытала с преподавателем…

Но у нее же не вышло! Да и кто из неодаренных поймет, что она там делала, с воздухом-то. А вот если он заморозит воду, все увидят. Растреплют. Сможет ли он потом дома морозить? Он ведь не станет магом, а син из бывших студентов всегда будет на особом счету у Магического Контроля. Стражи могут даже проверять его дом, опрашивать семью и соседей… Хотя, это он высоко хватил: ему и сином-то не позволят стать — он же применит заклинание, которое не должен был знать. Это приговор. Клеймо ненадежного. И что тогда? Всю жизнь таскать на себе чужие товары? Как отец?

Отцу он тоже не сможет помочь. Тех грошей, что платят на складах, едва хватит на еду, уголь и плату за квартиру. Если недоедать и недогревать, за полгода можно накопить один-два золотых. А надо тысячу.

С шумом рухнула на колени вернувшаяся здоровячка. Задыхаясь и что-то прерывисто бормоча, круглыми глазами повела вокруг. Увидав своих детей, замолчала. Потом моргнула раз, другой, и по щекам ее покатились крупные слезы.

Лучше бы кричала. Дилан сжал в кулаке горсть зерна. Казалось, еще немного и мог бы раздавить его, стереть в муку.

Медленно подошел Шон. Став перед Маркусом и Вэлэри, странно посмотрел на них, будто сам хотел лежать вот так же, ничего не чувствуя.

Дилан потер виски, ослабляя «обруч», и поднялся.

— Отойдем… Эй, слышишь? — Пришлось дернуть оцепеневшего Шона за руку. — Разговор есть.

Они остановились у плиты, перекрывающей вход. Шон зябко обхватил себя за плечи.

— Что за разговор?

Присев, Дилан тронул воду в луже. Отражение светляка качнулось теплыми бликами. Если Вэлэри права и простой кусок льда спасет всех, то он обязан попробовать… Он снизу глянул на Шона. В патриции метит, в настоящие. Для них закон важнее семьи, что уж говорить о друзьях. К тому же этот полукровка не так давно брызгал слюной, вопя, что они лишь соседи, не друзья. Как знать, может, именно он и сдаст его Контролю.

— Ты зачем через мост полез? — встав, спросил Дилан.

— Полез и полез. Что теперь?

— Жалеешь?

— А ты? Жалеешь, что за Дартс побежал?

Дилан и сам не знал. Вроде и жалел, а вроде и вернись время обратно, снова побежал бы.

Он взъерошил волосы, оглянулся. Малыши спали. Или были без сознания… Некоторые женщины тоже лежали, другие сидели, уставясь в пространство. А ведь не растормоши его Вэлэри, то и он вот так же пялился бы в никуда.

— Чтоб вас пески сожрали! — ругнулся он, сам не понимая кого больше проклинает: «погодников», законы или, как обычно, патрициев. — Шон! Ты тоже думаешь, что замороженная вода сдвинет плиту?

— А что?

— Просто скажи! Да или нет?

— Не знаю. По-моему, Вэлэри была не в себе… Нет, я признаю, что в ее предположении есть некий смысл, но в конечном счете оно не имеет значения: ты же не умеешь…

— Я умею.

Шон перестал растирать плечи.

— Умеешь замораживать воду? Это же не первый курс…

— Второй, — кивнул Дилан. — Но я могу.

— На глазах у всех?

— А что ты предлагаешь? Задохнуться, но не нарушить закон?

Шон нервно обежал взглядом хранилище, покосился на служителя.

— Тебя выгонят из академии.

Дилан хотел усмехнуться, но получилось только неестественно вздернуть край рта.

— Ну и радуйся: избавишься от такого соседа как я.

Шон раздраженно скривился, но ничего не сказал. Протестовать тоже не стал и даже отошел, когда Дилан направил ручеек к стыку плиты со стеной.

Плита была подогнана идеально, и первая же попытка вдавить воду в едва угадываемую меж камней полосу оказалась бесплодной. Впрочем, понадеявшись, что хоть сколько-нибудь влаги все же просочилось, Дилан активировал заклинание заморозки. Ничего. Только корка льда там, где камень намок.

Дилан соскреб лед и повторил попытку. После третьего раза Шон неуверенно окликнул его:

— Может, попробовать одновременно с запуском механизма?

Они растормошили служителя.

— Я пуст, — вяло отозвался тот.

И правда, фиолетовое свечение вокруг него исчезло. Зато Шон сиял, как гигантский куст ирисов, с засунутым внутрь него светляком. Такие всегда ставили вокруг площадей на Праздник урожая.

Поймав на себе оценивающий взгляд Дилана, Шон шагнул назад:

— Я не син, чтобы артефакты напитывать!

Отвечать Дилан на это не стал, а попросил служителя показать «вот этому длиннокосому» точки активации.

— На последней предупредишь, — сказал он Шону, перед тем как вернуться к луже. — Чтобы одновременно…

Механизм сдвинул плиту на волос. Не понятно было, хватит этого или нет, но Дилан, не раздумывая, вдавил ручеек в щель и сразу же активировал заготовленное плетение «заморозки». Повторил. Потом еще раз. Лед поднялся до уровня пояса, однако щель не расширялась.

— Надо внизу морозить, — сказал Шон. — Верхний лед послужит препятствием, как крышка, и тогда нижний раздастся в стороны… Ну-ка, отойди. Готовь пока плетения.

Посторонившись, Дилан забубнил заклинания, а Шон опустился на колени и зажимом, который снял со своей туники, принялся отколачивать ледяной нарост, закупоривший внизу щель. Посыпались прозрачные осколки, и скоро обнажился слой льда между плитой и стеной. Он был столь тонок, что без холодящей его наружной сосульки тут же начал таять. Это было кстати, а то Дилан уже прикидывал, как растапливать его, чтобы протолкнуть новую порцию воды.

— Давай! — Шон смахнул в сторону осколки и отступил.

«Ручей», «заморозка»…

Раздалось потрескивание, а следом свист. Тихий, на грани слышимости, но Дилан различил его совершенно отчетливо. Шон тоже услышал. Они обрадованно переглянулись.

— Воздух пошел!

Так, попеременно замораживая «крышку» и нижнюю часть, удалось сдвинуть плиту на два пальца.

Теперь ветер в щели гудел и звенел, напористо врываясь внутрь холодом и дождем. Дилан губами ловил мелкие капли и дышал, дышал…

* * *

Сначала Лера ощутила тепло. Она будто лежала в куче пуха, мягком и греющем, а тело казалось невесомым. Затем