Пара для проклятого дракона - Екатерина Гераскина

Казалось боги этого мира решили наградить своих потерянных детей, дать нам защитников. Потому что к нашему удивлению Адриан… нашёл свою истинную. Кто бы мог подумать, что именно Маша окажется его парой.

Она — вспыльчивая, упрямая, свободолюбивая. Он — сдержанный, прямолинейный, с той самой полицейской внутренней жёсткостью, от которой никуда не деться.

Они спорили, подкалывали друг друга, держали дистанцию. Но когда их связь вспыхнула, стоило только немного сблизиться, всё стало на свои места.

Маша впервые замолчала, чтобы услышать — и услышала. А Адриан впервые позволил себе быть настоящим.

Теперь он смотрит на неё так, как будто держит в руках огонь, который боится спугнуть.

А она улыбается чаще.

Мама… мама вновь стала собой.

Накопитель магии, подаренный Дорианом, напитал её изнутри.

Каналы открылись, сила вернулась. Она даже смогла услышать свою ипостась. Мама выглядела теперь на тридцать человеческих лет. Не больше. Лёгкие морщинки исчезли, голос стал звонче, взгляд — яснее.

А рядом с ней был Ричард Даркберд. Они нашли общий язык. Он ухаживал за ней не спеша, с уважением.

Мама сначала сторонилась — но теперь я всё чаще вижу, как они вместе проводят время. Он берёт её за руку — и она не отдёргивает её.

А просто улыбается в ответ. Проклятье как и говорил Дориане не наступило. Мама неделю назад перешагнула пятидесятилетний рубеж.

Мадам Прайя приняла ухаживания Гелиодора. Правда, ради этого тому пришлось расплавить кольцо Жреца и забыть о прошлом в Ордене.

Теперь они вместе. Живут в старом доме у озера.

Дориан вернулся на службу. Реорганизовал Карателей. Сократил штат, но каждый из тех, кто остался, принёс клятву служения Империи — и лично Дориану.

Но, несмотря на загруженность на работе, все вечера он проводил с нами. Дориан учился быть настоящим заботливым отцом. Мне нравилось наблюдать за ним и Ариной. Вот и сейчас я сидела на веранде в особняке и, держа в руках чашечку ароматного чая, смотрела как на плетеном диванчике напротив меня они увлеченно общаются, играют и постигают азы магии.

Моя феникс довольно урчала, словно была не птицей, а довольной кошкой.

А дракон Дориан не отставал.

Не было в Империи более счастливого ящера, который обрел семью, своих птичек.

Чем больше времени Дориан проводил с нами, тем слабее становилось проклятие. Оно отступало под нашей магией, под нашим присутствием.

Ведь именно представительница нашего рода и наложила его когда-то.

Круг замкнулся.

А еще через неделю проклятие пало окончательно.

Тётя Люда тоже встретила своего истинного — им оказался ректор Академии магии, куда мы с Машей решили поступить заочно, потому что работали. Я — личной помощницей главного Карателя Дориана Блэкбёрна. А Маша — под управлением своего жениха и главы полиции Адриана Вестмора.

Каждая феникс в этом мире нашла свою пару и защиту.

Я так глубоко ушла в свои мысли, что не заметила, как Арина уснула, а Дориан уже успел накрыть её пледом.

Он встал и подошёл ко мне. Было темно и только свет ламп освещал уютную веранду. Не спеша он опустился на одно колено передо мной.

Забрал из моих пальцев чашку с недопитым чаем и бережно поставил её на столик рядом.

Потом взял мои руки в свои — и оставил на запястьях поцелуй.

Я затаила дыхание.

А он посмотрел на меня, достал из внутреннего кармана маленькую коробочку…

И раскрыл её. На бархатной подложке лежало кольцо.

Утончённое, изящное, со вставкой из чёрного бриллианта, сияющего, как ночь.

Оно было прекрасным.

— Позволь мне быть рядом. Не на время. А навсегда, — тихо сказал он. — Я люблю тебя. Выходи за меня.

Я не успела ответить.

— Мамуль, соглашайся! — Сонная Арина приподнялась и улыбнулась так солнечно, так ярко, что сердце моё дрогнуло.

Я рассмеялась — легко, звонко и по-настоящему счастливо.

— Да. Да. Да, — выдохнула я, протягивая руку.

Дориан осторожно надел кольцо мне на палец, поднял мою ладонь к губам и поцеловал.

А потом поднялся, обнял меня — и, не говоря ни слова, подхватил на руки, прижимая к себе.

Я услышала, как громко и уверенно бьётся его сердце рядом с моим.

— Теперь ты моя. Навсегда, — прошептал он мне на ухо.

— И ты мой, — ответила я, пряча лицо у него на плече.

…А потом Арина подбежала к нам, хлопая в ладоши. Дориан рассмеялся, опустил меня и тут же подхватил её на руки.

Она обняла его за шею, а потом потянулась ко мне, и я заключила в объятия обоих. Своих самых любимых людей на свете.

Мы стояли вот так — втроём. И, кажется, весь мир замер в этот момент.

Наша семья была вместе.

И больше не было силы, способной нас разлучить.

* * *

Спустя 15 лет, Арина Блэкбёрн

Я стояла перед зеркалом, поправляя длинные кружевные перчатки. Платье — чёрное, шелковое, струилось по фигуре, обнимая каждый изгиб.

Высокая причёска собрала мои белоснежные волосы в замысловатую композицию с несколькими лёгкими локонами, упрямо выбившимися у висков.

Я прищурилась, глядя в отражение, и тихо выдохнула. Волновалась? Ещё как.

Дверь приоткрылась.

— Ты просто невероятная, — сказала мама, входя.

Она прошла ко мне, подошла сзади и поправила одну из шпилек.

— Ты прекрасна, Арина, — тихо сказала мама, и я увидела это в её глазах любовь, гордость, тепло.

Потом дверь снова открылась, и в комнату вошёл отец.

— Ты точно не хочешь подумать ещё годик? — мрачно поинтересовался он, вставая рядом. Самый безжалостный Каратель Империи и такой любящий и заботливый отец. — Бал, твое представление, встреча с… этим — поморщился Дориан. — Всё это можно отложить. Например, до тридцати.

— Дориан, — предупредительно сказала мама, но с улыбкой.

— Я просто говорю… — проворчал отец, — … что ей ещё учиться три года. А там можно и на второе высшее подать. К чему торопиться?

Я повернулась к нему и, рассмеявшись, поцеловала в гладко выбритую щеку.

Папочка чуть растаял, качнул головой.

— Папуль, мой истинный и так ждал меня слишком долго. Мне уже двадцать. Я давно совершеннолетняя.

— И ещё подождёт. Ничего страшного, — буркнул он.

— Папа, он же уже твой друг. Неужели ты не рад за него?

— Пусть другом и остаётся, а не членом семьи. От него и так спасения нет. Кроме того, ты ведь у меня такая ещё маленькая…

Я снова рассмеялась — теперь уже вместе с мамой.

— У