В самом Сердце Стужи. Том II - Александр Якубович
Они, воспоминания, отравляли каждую мою бытность. Каждый мой путь, что я начинала заново, стоял на фундаменте из обид и страхов.
Сейчас же, с удивлением для самой себя, я открыла в своей душе новую дверь для новых переживаний. Нет, они не могли перечеркнуть всего, что случилось со мной в предыдущих жизнях. Они не могли стереть мне память или избавить от душевной боли, что терзала мою суть день за днем, год за годом, жизнь за жизнью. Но эта дверь, за которой меня терпеливо ждала фигура в черном доспехе и столь раздражающем меня глухом шлеме, фигура с пером в руках или глиняным горшочком, массивная фигура Виктора Гросса отбрасывала на все эти переживания огромную тень. Заставляя их если не исчезнуть, то поблекнуть и потерять краски.
Ноги сами вынесли меня во двор замка. Пройдя мимо стражи на воротах, я даже не заметила, как меня окликнули, и очнулась, только когда со мной поравнялся Арчибальд.
— Миледи! — встревоженно воскликнул мужчина. — Мы скоро закроем ворота! Куда же вы?
— Ох… — я огляделась по сторонам и поняла, что прошла уже половину рыночной площади, а за спиной Арчибальда поднялась настоящая суматоха.
Никто не рискнул схватить меня за руку и остановить, но вот послать за старшим стражники успели. Там же, у ворот, я заметила и фигуру Лили, которая, подхватив юбки, спешила к нам со всех ног.
— Я хотела помолиться, но погрузилась в свои мысли, — я отвернулась от замка и посмотрела на острый шпиль храма, копьем возвышающийся над крышами домов у северной стены города. — Вы не проводите нас, господин Арчибальд?
— Почту за честь, миледи, — тут же поклонился мужчина, после чего подал несколько сигналов бойцам на воротах.
Не знаю, какие были дела у Арчибальда этим вечером, но мне на самом деле нужно было в храм. Старые привычки взяли свое — в момент глухой тревоги я искала успокоения в ставших мне родными стенах.
Часовенка, что выполняла роль храма в Херцкальте, выглядела почти неряшливо и крайне неприметно, и если бы не высокий шпиль, взмывающий перстом в небеса над всеми прочими зданиями, я бы никогда и не вышла за пределы замковых стен, чтобы посетить это место. Просто бы не знала, в какую сторону мне нужно двигаться.
Петер выглядел обескураженно, но едва моя нога ступила через порог храма — тут же бросился мне навстречу, оставив свои дела у алтаря. Я видела, что он как прилежный молодой жрец готовился к завтрашней утренней молитве. Процедура сия была необязательна и проводилась, обычно, только в больших храмах, но уж точно не в таких местах, как это. Но Петер был силен в своей вере и крепок в плане дисциплины, если это касалось служения. Даже в прошлой жизни, когда он стал высохшим дряблым стариком, едва способным взойти по трем ступеням до алтаря, он все равно продолжал проводить утреннюю и вечернюю молитвы лично. Хоть приготовления к ним уже и стали заботой служителей главного храма Патрино.
— Миледи Гросс! — воскликнул пышущий жизнью толстяк Петер. — Какой визит! А я и не надеялся свидеться с вами так скоро!
Арчибальд остался за порогом — сторожить вход. Там же я приказала остаться и Лили. Я хотела поговорить с Петером как с духовником, а значит, лишние свидетели мне были ни к чему.
Жрец аккуратно взял меня за руку и проводил к старой истертой скамье, стоящей в небольшой нише у боковой стены. Сокрытые от посторонних глаз — от входа этого места видно не было, мы могли спокойно побеседовать, не волнуясь, что нас прервут на полуслове.
В любом храме было такое место, но обычно для этого отводились целые комнаты. Здесь же ограничились только вот такой скамейкой и подобием уединения.
— Какая тревога привела вас в дом Алдира? — участливо спросил Петер, твердо, но заботливо глядя мне в глаза.
Я помолчала. Посмотрела на высокий свод храма, уходящий куда-то во тьму. На старые деревянные перекрытия, на убогие подсвечники на стенах и истертый алтарный камень, уже пошедший трещинами в нескольких местах. Да, внутреннее убранство храма соответствовало картине за порогом. Край обитаемых земель, забытое и людьми и богами место под названием Херцкальт, место, где сходился поток двух холодных северных рек, место, в котором, казалось, могло замерзнуть само время.
— Вы верите в чудеса, препозитор? — тихо спросила я Петера.
— Господь наш каждое утро являет нам чудо рождения нового дня… — с улыбкой начал молодой жрец.
Ему было неудобно. Лавка слишком узкая для огромной фигуры Петера, но он, словно пичуга, пристроился с краю, лишь бы не стеснять меня.
— И это есть величайшее свидетельство воли Алдира к жизни всего сущего… — продолжила я за Петером.
— Это не слишком популярная проповедь, миледи, — заметил Петер. — Вы изучали богословие?
— Я бываю в храме только на большие служения, — ответила я так же, не задумываясь, как до этого говорил и Петер.
В этой жизни я не бывала в храме. Я всегда вслух говорю только о текущей жизни. Раскрытие сути моей трагедии ведет только лишь к бедам, люди не способны это принять, в этом нет божьего промысла или смысла. Так это видят окружающие.
— Я был уверен, что вы готовы были стать послушницей до свадьбы, — продолжил говорить жрец. — Сила вашей веры…
— Моя вера не сильна, не настолько, — покачала я головой. — И в храм я идти не планировала. Мне нет места рядом с Алдиром и под дланью его. Это вы должны уяснить раз и навсегда, препозитор. Такова единственная возможная истина.
— Я запомню ваши слова. Однако
