Искушение - Лера Виннер
Вот теперь Мирабелла начинала мне по-настоящему нравиться.
— Муж мой, тебе доводилось слышать, что гостям показывают сначала библиотеку и гостиную, а только потом могилы? — она поравнялась с нами и тут же заняла место Бруно рядом со мной. — Если у тебя нет других планов, я покажу, что здесь где.
Все мои возможные планы были покинуты ею в тенистой галерее, и это сейчас было к лучшему.
Прилегающая к замку территория оказалась неожиданно большой. Никуда не торопясь, но нигде при этом не задерживаясь, герцогиня показала мне хозяйственные постройки и небольшой пруд, рассказала, к кому и за чем следует обращаться, если мне что-то понадобится в момент, когда ее не окажется рядом.
К тому моменту, когда мы добрались до сада, я чувствовала себя в ее обществе уже совсем легко.
— Посмотри туда, — Мирабелла остановилась за кустом сирени и кивком указала мне направление.
В тени, прислонившись спиной к осине, сидел широкоплечий мужчина. Его густая борода была лишь чуть тронута сединой, а руки очевидно оставались достаточно сильными, чтобы держать ребенка. Маленький мальчик болтал ногами, лежа животом на его коленях. Рядом с ними на траве сидела девочка. Они оба слушали мужчину, едва ли не раскрыв рот.
— Это мой отец. С ним Удо-младший. Рядом Эми, — только представив всех, Мирабелла посмотрела на меня.
Она не предлагала мне подойти и познакомиться и не ждала какой-то конкретной реакции, и моя симпатия к ней тут же превратилась почти в любовь.
— Когда я забеременела в первый раз, мое положение рядом с Бруно было весьма двусмысленным. Прямо скажем, ни один герцог в здравом уме и твердой памяти на мне бы не женился, — она быстро облизнула губы, как будто попыталась стереть с них неприятный осадок, и продолжила. — Я боялась, что он просто заберет ребенка, а меня отошлет домой, но на нашу общую удачу, у него хватило смелости рискнуть. Когда это случилось во второй раз, мне хотелось орать от счастья. Это оказалось неописуемо — больше ничего не бояться, но иметь с ним нечто настолько… общее. Это ощущение тепла внутри невозможно сравнивать ни с чем на свете.
Она едва ли сама заметила, что положила ладонь на свой живот, а я смотрела на нее и не верила, что хотя бы одна женщина на свете способна произносить вслух подобные вещи.
Так и не дождавшись ответа, Мирабелла посмотрела на меня снова, но осталась серьезной.
— Я не хочу, чтобы между нами оставалось недопонимание, Ханна. Что бы Удо ни рассказал тебе, думаю, акцент он сделал на том, каким он сам был мерзавцем. И не то чтобы он был далек от истины! Но если бы он не бегал сутки по лесу, пытаясь отыскать меня, и не нашел потом в постели брата… Кто знает, может, ничего и не случилось бы.
— Ты считаешь виноватой себя?
Я почти не узнала собственный голос, а она качнула головой, не позволяя мне продолжить эту мысль:
— Конечно, нет. Он получил то, что заслужил. Да и барону Вильгельму смерти я не желаю, а Удо убил бы его, вне всякого сомнения. Тем не менее то, что ты видела сегодня в галерее, предполагает необходимость объяснить: он никогда не станет мне чужим после того, что сделал. При этом «брат мужа» — единственное качество, в котором он может меня интересовать. Надеюсь, теперь у тебя не осталось к нему вопросов?
Она наконец улыбнулась, и пришла моя очередь пораженно качать головой.
— И как вы только умудряетесь!..
Виски сдавило такой болью, что, хватаясь за них и оседая на землю, я не сумела даже закричать. Из горла вырвался только сдавленный хрип, а после все отодвинулось — и небо, и солнце, и голос Мирабеллы померкли, уступая место хорошо знакомой беспощадной тьме.
«Я уже близко, моя девочка», — голос Итана, вкрадчивый, тихий, наполненный плохо замаскированной яростью, ввинчивался в сознание, лишая силы воли и возможности дышать.
Он не мог… не должен был так быстро до меня добраться.
Мысль о том, что нужно рассказать Мире, была последним, за что я успела ухватиться, а потом наступила глухая и благословенная тишина.
Глава 26
Подушка была прохладной, а воздух в комнате свежим, но первым, что я почувствовала, проснувшись, стала боль.
Она камнем давила на затылок, искушала снова закрыть глаза, но я все равно с тихим стоном села и осмотрелась вокруг.
Спальня герцогини.
Вернее, теперь моя.
На столе стоял стакан с водой, и я осушила его залпом, едва ли не постанывая от продолжающей давить боли.
За окном сгущались сумерки.
Получалось, что я провалялась здесь весь день… Хорошо, если один, в то время как Итан спешил к замку.
Какого черта этот ублюдок вообще разогнулся так быстро⁈.
Поднявшись на ноги, я дала себе минуту на то, чтобы справиться с головокружением, и с удивлением обнаружила, что после выпитой воды боль в затылке начала стихать.
К тому моменту, как я спустилась на первый этаж, она и вовсе притупилась в достаточной мере, чтобы я могла прибавить шаг почти до бега.
Времени на то, чтобы соблюдать приличия не было, и я просто позволила своему чутью вести меня в… библиотеку.
Когда я толкнула дверь, герцогиня Мирабелла как раз замолчала. Она стояла, прислонившись бедром к письменному столу и раздраженно терла лоб, а Бруно, — просто Бруно, черт его подери! — прекратил мерить комнату шагами.
Они явно о чем-то спорили и делали это вдвоем.
Предчувствие чего-то не просто нехорошего, а по-настоящему непоправимого придавило новой тяжестью, и я прошла в комнату, почти не чувствуя под собой ног. — Где он?
— Лучше спроси, что я с ним сделаю, когда он вернется!
Вот таких интонаций я и ожидала от герцога Керна с самого начала, но думать об этом теперь было некогда.
— Это Итан. Из-за него… — боль растворилась, как будто ее и не было вовсе, но при одном воспоминании о ней мне захотелось растереть висок. — Он был в моей голове и…
— Я знаю. Я почувствовал. Проблема в том, что и Удо тоже, — то ли поняв, что позволил себе лишнее, то ли встретив взгляд жены, Бруно заметно смягчился, но посмотрел не на меня, а в сторону окна. — Он пообещал мне дождаться, пока тебе станет лучше.
— А ты не понял, что он соврал! — Мирабелла не повысила голос, но сверкнула на него глазами. — Насколько вообще этот мудак силен, если встал на ноги так быстро?
