Бюро магической статистики – 1 - Галина Дмитриевна Гончарова
Как взвыло… рена Ханна чуть с кровати не упала. А может, еще и фигура в дверях помогла.
Элисон подошла к кровати, кивнула, мол, видела она, кто на чердак лез. Рена Ханна вздохнула, откинула одеяло и встала, как была, одетая.
— Идем.
Ну не мог гаденыш, кто бы там ни был, не соблазниться такой возможностью!
Дожать!
Как есть — дожать упрямую старуху, которая сидит на деньгах и слезать с них не собирается! Начала она о продаже задумываться? Вот и ладненько, вот и пусть подумает дальше! Впере-о-о-о-од!
Элисон все это время просидела в кладовке, неподалеку от лестницы на чердак, и отлично видела, кто пришел. И сейчас он был там. А где ж еще быть человеку, которого там попросту заперли?
Пришел, вытащил кусок черепицы… потом ему надо будет все обратно вернуть и уйти. Или уйти, а вернуться под утро, чтобы повыло всласть, чтобы всю ночь, чтобы бабку напугало до смерти… нет-нет, не в буквальном смысле, но пусть пожалеет! Пусть как следует страху натерпится!
Тут и магии никакой не надо, подойти — да и задвинуть снаружи задвижку. Хотя меточку Элисон для себя поставила, если кто попробует выпустить негодяя…
Долго идти не пришлось, и явились они как раз вовремя. Задвижку на чердак отодвигала милая и нежная Аделочка, а с чердака спускался мужчина лет двадцати пяти, такой обаятельный, в поэтическом стиле. Золотые локоны, голубые глаза, словно извиняющаяся улыбка, рубашка на груди расстегнута… хоть ты картину с него пиши. Только розу в руку добавить.
Хотя Элисон бы ему тоже розу добавила. Но не в руку, а пониже, так, чтобы достать — шипы мешали.
— Вот ты дрянь, — с чувством высказалась рена Ханна. — Кривое семя, дурное племя.
— Это кто? — поинтересовалась Элисон.
— А это рент Клемент Майер, то самое пакостное ничтожество, которого я от дочери тряпкой гнала.
— Плохо гнали, если она его сейчас выпускает, — покачала головой Элисон. — Кстати, вы, двое, можете не стараться. На руки свои поглядите!
Адела и Клемент послушались, и Адела взвизгнула. Ее сообщник был поспокойнее, но все равно — неприятно же! Когда руки у тебя ярко-зеленого цвета.
— Этим заклинанием фальшивые деньги помечают или взятку… короче, только в полиции снимут, — пояснила Элисон. — Я его на люк поставила, вот вы и окрасились. Будете ходить как ворье.
— Ах ты…
Адела сверкнула глазами, собираясь проредить волосы наглой девке. Клемент придержал ее за локоть. Он-то сразу услышал сказанное.
Заклинание.
Маг?
Элисон зажгла на ладони самый свой мощный огонек. Аж с два ногтя размером.
— Пояснять надо?
Нет, пояснений не требовалось. Была бы тут одна рена Ханна… и то хватило бы у Аделы решимости? Она и сама не знала. А с магом связываться — точно идиотов нет.
— Мама…
Элисон опустила глаза и вздохнула:
— Я так понимаю, что мозгом всего была рента Адела? Она впускала сообщника, она его выпускала, она уверяла мать, что ничего не слышит.
Одного последнего довода хватило бы, чтобы утверждать со всей уверенностью причастность дочки. Ага, в доме воет, а она не слышит? Ну-ну.
— Неправда! — взвизгнула Адела. — Это все Клем придумал! Он сказал, что если ты эту домину продашь, то и нам на обзаведение хватит, и Тео останется, и всем так будет лучше, и он свое дело начать сможет!
Рена Ханна сощурилась, зло и холодно.
— Вещи собирай.
— Что⁈ Мама!!!
— Я сейчас полицию вызову, а ты вещи собирай.
— Полицию? — ахнул Клемент. — Мы же ничего плохого не делали!
— А вздумаешь бежать, мой маг тебе мигом штаны подпалит, детей делать нечем будет. Только в хоре петь сможешь, красиво, — убедительно пообещала рена Ханна. — Адела, иди и собирай вещи. Если ты ради этого ничтожества родную мать с ума сводить решила, то к нему тебе и дорога. А в полицию заявить надо. И руки у вас обоих зеленые, это только там снимут, и на всякий случай. Если на меня кусок черепицы упадет, так полиция уж и не растеряется, поймет, кого хватать и тащить надо!
— Он и так упасть может, — прошипел Клемент, теряя все свое обаяние.
— А вы меня и побережете. — Чего это стоило рене Ханне, кто знает, но злость помогала держаться на ногах.
Тоби, ну как так-то? Может, и хорошо, что ушел ты и не видишь вот этого всего, тебе бы сейчас втрое, вчетверо больнее было бы! У Ханны и то сердце разрывалось, когда она на доченьку глядела! Родная ведь кровиночка, любимая… и стоит сейчас, и хоть бы капля раскаяния на лице… рена Ханна простила бы. Только вот Аделочка за собой вины не чувствует! Словно и не мать родную с ума сводила, а так, на рыбалку бегала. Вот где ее упустили?
Ведь любили, баловали, и младшенькая, и не отказывали ей ни в чем, как получилось, что она для проходимца мать родную продать готова?
Был бы хоть человек хороший… но и тогда не надо бы. Потому как мерзко.
Потому как предателям счастья не бывает, рано или поздно догоняет их подлость, и привычно бьет в спину, и валит на колени… есть вещи, которые просто нельзя делать.
Адела поймала взгляд матери и поняла — нет. На этот раз снисхождения не будет.
Она бы поскандалила, но огонек на ладони у Элисон был очень убедительным, так что развернулась она и пошла собирать вещи. Хотя бы на первое время.
Клемент остался стоять, где стоял. Поглядел на Элисон, вздохнул этак романтически — и тут же взвизгнул, принялся двумя руками захлопывать искорку на штанах. А что?
Элисон тут ни при чем, она случайно соскочила. Вот.
* * *Полиция прибыла вразвалочку так,
