Мой Неидеальный прынц - Наталья Тудаль
Дорога в столицу заняла две недели. Это было время, похожее на странный, кошмарный пикник. Брат Малахий ехал молча, погруженный в свои мысли или молитвы. Наши стражники угрюмо молчали. Стражники Совета смотрели на меня как на диковинную зверушку, которую везут на убой.
Льера Брошка использовала это время по-максимуму.
— Запомни, — говорила она мне по вечерам у костра, пока брат Малахий был вне зоны слышимости. — Они будут пытаться запутать тебя. Заставить сказать лишнее. Твоя главная защита — твое происхождение. Ты льера фон Тайлор. Ты не какая-то деревенская знахарка. Ты — отвечай на вопросы четко, ссылайся на книги из нашей библиотеки. Говори о «забытых знаниях предков», о «рациональном подходе к лечению». Никаких эмоций! Никаких слез!
Она учила меня именам и титулам ключевых членов Совета, их слабостям, их врагам и союзникам. Оказалось, за свою долгую жизнь она накопила изрядный компромат на половину столичной знати.
— Герцог Людвиг... он будет на твоей стороне, — размышляла она однажды. — Он не любит, когда инквизиция лезет в дела знати. И он обязан тебе за разоблачение Фалька. Но он не будет открыто противостоять Совету. Его поддержка будет тихой.
Чем ближе мы подъезжали к столице, тем больше сжимался комок страха у меня в горле. Я ехала на свой собственный суд. В мир, полный врагов, где единственными моими союзниками были ядовитая свекровь и горстка верных слуг. И где моего мужа, моего самого главного защитника, ждала ловушка.
Наконец, вдали показались шпили и башни столицы Веронии. Город раскинулся в долине, огромный, шумный и безразличный. Львиная пасть, готовая проглотить меня.
Брат Малахий повернулся ко мне на седле. В его глазах впервые за все путешествие я увидела нечто, похожее на удовлетворение.
— Добро пожаловать в Сердце Империи, льера Мэриэм. Надеюсь, вы готовы предстать перед судом Господа и людей.
Льера Брошка выпрямилась в седле, ее взгляд стал острым и яростным, как у старого боевого орла.
— Готовься, Малахий, — бросила она ему через мое плечо. — Ты привез на суд не овечку. Ты привез фон Тайлоров. А мы сдаваться не привыкли.
Мы въехали в город под любопытными и подозрительными взглядами горожан. Мое сердце бешено колотилось, но я держала голову высоко. Я ехала на войну. И проиграть я не имела права. Потому что где-то там, на этой же дороге, уже мчался ко мне Итан. И я должна была встретить его не на эшафоте, а как хозяйка своего слова и своей судьбы.
Глава 36
Столица встретила нас не вольным воздухом, а плотным кольцом королевской стражи. Никаких особняков. Наш кортеж, не замедляя хода, проследовал прямо ко дворцу, где нас без лишних слов препроводили в так называемые «гостевые покои» в самом глухом, северном крыле.
«Гостевые» — это было сильно сказано. Это были роскошные, но бездушные апартаменты, больше похожие на золоченую клетку. Бархатные шторы, гобелены, мебель из темного дерева — все первоклассно, все начищено до блеска и абсолютно безлико. И за всем этим — двое стражников у каждой двери и решетки на окнах, столь искусно вписанные в орнамент, что их почти не было видно. Но они были.
— Королевская тюрьма, — констатировала льера Брошка, с силой дергая ручку одной из дверей и обнаружив, что она заперта. — Стандартный прием. Создать иллюзию комфорта, чтобы подследственный расслабился и сказал лишнее. Примитивно.
Брат Малахий, наш верный тюремщик, скрылся в своих покоях, обещая «в должное время известить о начале процедур». По сути, нас бросили в эту роскошную яму, чтобы мы сами себя съели от страха и неизвестности.
Первые два дня ушли на то, что я в приватных беседах с Кристиной называла «аудит стрессоустойчивости в условиях изоляции». Льера Брошка, не в силах командовать замком, принялась командовать нашими тремя комнатами. Она переставляла мебель, составляла списки «недостающего» (от дополнительных подсвечников до специального мыла для ее «деликатной кожи») и предъявляла их ничего не выражающим лицам стражников. Это был ее способ сохранить контроль над ситуацией.
Я же занялась тем, что умела лучше всего — анализом и поиском информации. Я изучила нашу «клетку» вдоль и поперек. Акустику (стены были толстые, но слуги, разносящие еду, могли быть источником слухов). Видимость (из одного окна в угловой башне можно было разглядеть внутренний двор, куда выходили окна других флигелей). Я завела блокнот, куда записывала все, что видела и слышала: распорядок дня стражи, имена слуг, обрывки разговоров.
— Ты ведешь дневник наблюдений за поведением приматов в неволе? — поинтересовалась как-то льера Брошка, заглядывая через мое плечо.
— Нечто подобное, — ответила я, помечая, что стражник с родинкой над губой всегда меняет караул на полчаса раньше. — Собираю оперативную информацию. Знание — это не только сила, матушка. Это еще и валюта.
Моим главным источником «валюты» стала еда. Оказалось, повар дворца, маэстро Гильом, был французом в душе и страдал от того, что местная аристократия предпочитала его изыскам пережаренную дичь и густые похлебки. Когда я, попробовав поданный нам ужин, отослала тарелку обратно с Кристиной и вежливой, но подробной рецензией на соус («слишком тяжелый, заглушает вкус фазана, рекомендую добавить каплю лимонного сока и уменьшить количество сливок»), во флигеле случился переполох.
Через час маэстро Гильом лично явился к нам, красный от возмущения и любопытства.
— Это вы осмелились критиковать мой соус?!
— Не критиковать, маэстро, — парировала я с самой невинной улыбкой. — А высказать восхищенное недоумение. Такой тонкий вкус, такое понимание специй… и такой грубый, деревенский финал. Словно Рафаэль решил дописать свою Мадонну сапогом.
Льера Брошка закатила глаза, но промолчала. Повар, однако, был задет за живое. Завязался долгий, подробный разговор о кулинарии. Я щедро сыпала терминами вроде «томление», «дегласирование» и «конфи», почерпнутыми из кулинарных шоу в моей прошлой жизни. К концу беседы маэстро Гильом смотрел на меня как на посланца гастрономических богов.
С этого дня наше питание резко улучшилось. А вместе с ним улучшился и поток информации. Повар, благодарный за «единственного человека во дворце, который его понимает», через слуг начал передавать нам свежие сплетни: кто из членов Совета что любит на завтрак, у кого проблемы с пищеварением, а кто тайно привечает на своей кухне итальянского кондитера.
Так я узнала, что председатель Совета, старый герцог фон Хаген, страдает подагрой
