Драконье предложение, или Лапу и хвост тебе в подарок - Лира Кумира
С самого первого сна я осознала, что этот мир — иной. Он не просто снился мне, он звал, увлекал, будто пытаясь напомнить о чём-то важном, почти забытом. И вместе с этим сладким, необъяснимым ощущением меня охватывал страх. Страх перед неизведанным. Перед тем, что ждёт меня там, если я сделаю шаг навстречу.
Но дни проходили в реальности, где меня ждала реабилитация и моя новая наставница. Её звали Егулина Тимофеевна, но коллеги называли её просто Ягулькой, и в этом прозвище было что-то магическое, словно оно действительно связывало её с Бабой Ягой. Казалось бы, миниатюрная бабушка, но энергии в ней хватило бы на целый десяток молодых. Она обращалась со мной так тепло, что порой мне казалось, будто я действительно её внучка, но в то же время гоняла меня без всякой жалости. В её глазах не было ни капли сомнения, что я встану на ноги, и уверенность этой удивительной женщины передавалась мне, заставляя стараться, стиснув зубы, даже когда мышцы горели от напряжения.
Но если Ягулька была строгой и тёплой одновременно, то её замена, Василиса, была чем-то совершенно иным. Дерзкая, непринуждённая, она сразу же дала понять, что не собирается меня жалеть. В первый же день эта девушка — с яркими, словно пламя, волосами — сделала нечто неожиданное.
— Хочешь примерить? — с ухмылкой спросила она, перехватив мой взгляд, когда я задержалась на её прядях.
Я не сразу поняла, о чём она, но потом, не удержавшись, протянула руку и осторожно коснулась её волос. Они показались мне знакомыми, как будто… напоминали мои прежние.
— Когда выздоровеешь, можешь поносить! — усмехнулась Василиса, словно это было что-то совершенно обычное.
И в её голосе не было ни тени сомнения, что я обязательно выздоровею.
Я уже начала привыкать к здешнему персоналу. Все они были разными — кто-то более строгий, кто-то улыбчивый, но всех объединяло одно: доброта. Эти люди действительно заботились обо мне, и я не уставала их благодарить.
Особенно доктора, которого все здесь звали Яковом Степановичем. Он всегда казался мне таким серьёзным, но однажды, неожиданно для себя, я узнала его маленькую тайну.
— Вообще-то, я не Яков, а Константин, — признался он с легкой улыбкой, склонив голову набок, будто ожидая моей реакции.
Я удивлённо моргнула.
— Правда? Но почему тогда…
Доктор вздохнул и, присев на стул рядом, объяснил:
— В детстве я был слишком худым, и друзья… хотя нет, не друзья, скорее, мальчишки из двора, прозвали меня Кощеем. В какой-то момент это стало не просто шуткой, а кличкой, от которой невозможно было избавиться. Мне не нравилось, как это звучало, так что, когда появилась возможность, я сменил имя. Вот и всё.
Я с улыбкой покачала головой. В конце концов, что странного в смене имени, когда вокруг творится столько всего необъяснимого? Я действительно была благодарна судьбе за доктора и за то, что у меня было счастливое детство. Но сейчас всё уже не казалось таким простым.
Я твёрдо решила для себя: когда Лиаму будут делать операцию, я буду рядом. Я подожду его у операционной, чтобы не терзаться догадками, не мучиться неизвестностью. Я просто сразу узнаю, как всё прошло, и смогу вздохнуть с облегчением. Мне казалось, так будет легче.
Но ночью уснуть не удавалось. Мысли метались, сердце билось как-то слишком быстро, и я никак не могла найти удобное положение. А когда я, наконец, задремала, меня разбудил стук в дверь. Приподнялась на локтях, моргнув несколько раз, пока не сфокусировала взгляд на высоком силуэте в дверном проеме.
Миар.
Он стоял там, словно не был уверен, стоит ли ему вообще заходить. На лице парня читалась нерешительность, словно он боролся с каким-то внутренним сомнением.
— Привет, Ника, — произнес он наконец, голос был чуть тише обычного. Я нахмурилась, ожидая продолжения. — Ты не хочешь подождать Лиама после операции?
Его вопрос застал меня врасплох.
Я уже собиралась это сделать, но почему он спрашивает? Неужели… у него есть какие-то сомнения?
Глава 27
Говорят: «Если ты чувствуешь боль — ты живешь»
Миар, кажется, с облегчением выдохнул, услышав мои слова.
— Я думал, ты не захочешь… — произнес он тихо, будто не был уверен, стоит ли говорить это вслух.
Простая, на первый взгляд, фраза, но почему-то она больно задела меня. Как он мог так подумать? Неужели я произвела впечатление человека, которому всё равно?
— Я сама собиралась это сделать, — ответила твёрже, чем планировала, но тут же смягчила свой голос. — Но раз ты зашёл, то даже лучше. Я боялась, что меня не пустят…
На мгновение замялась, но затем, стараясь говорить как можно спокойнее, спросила:
— Как он? — Мы оба понимали, о ком идёт речь, и мне не нужно было называть имя.
— Всё нормально, держится, — ответил Миар, мельком взглянув на меня. — За утро раз пять о тебе спрашивал.
В груди что-то дрогнуло.
— Но я не знал, что ему ответить, — добавил он с оттенком укоризны.
Я сжала губы. Действительно, мне ведь даже в голову не пришло что-то сказать Лиаму заранее… Как он себя чувствовал? Волновался? Ждал? Этот разговор со старшим братом был, наверное, самым длинным за последнее время, если не считать того дня, когда я решилась рассказать ему свою тайну.
— Поможешь мне с коляской? — попросила я.
Миар кивнул и подкатил её ближе, а я, уже по привычке, внутренне напряглась, собираясь пересесть. Однако в следующий момент он неожиданно наклонился, без усилия подхватил меня на руки и, бережно поддерживая, усадил в кресло. Я на секунду задержала дыхание. Это движение оказалось таким естественным для него, но совершенно неожиданным для меня.
— Спасибо, — выдохнула, ощущая странное смешанное чувство — смущение, благодарность и лёгкую неловкость.
— Пойдём? — поспешила сменить тему, нарушая повисшую паузу.
Парень молча кивнул. Мы выехали из палаты и направились к двери Лиама, но не успели добраться до неё, как из-за угла появились врачи. Они выходили один за другим, их лица были сосредоточены, а вслед за ними санитары
