Саймон - Анна Есина
— Так, успокаиваемся, — шепнул Семён и сделал небольшой шаг назад. — Не то затащу в ближайший оперблок, и всячески распробую.
Она хихикнула.
— Домой?
— Или по домам? — нарочно уточнил он, явно давая шанс выбрать, готова ли она к продолжению или хочет ещё повременить.
— Домой. Пригласишь меня в гости?
— В самое логово вампира? — Семён якобы ужаснулся.
— Я рисковая, — поддакнула Геля.
— Тогда позвольте вашу ручку, мадемуазель, — он взял её ладонь, нацепил на свой локоть и, насвистывая, повел к лифту. Всю дорогу они дурачились и щипали друг друга.
О вечеринке, организованной матерью по случаю помолвки, Семён напрочь забыл.
Глава 12
Кира кипела от злости. Надо же, громовержец какой, отлучил её от работы на целую неделю! И с какой изящной формулировкой: «Реши свою маленькую проблему». Да без труда! Сейчас она всё решит.
Она припарковалась прямо у дверей подъезда. Всего-то и делов, что подняться на шестой этаж, надавать по роже обнаглевшему начальнику и можно с чистой душой ехать домой. Здоровый восьмичасовой сон ей гарантирован.
Дверь она попинала ногой, игнорируя всякие приличия и кнопку звонка. Пару секунд ожидания лишь подкинули поленьев в жаркий костёр страстей. Если идя сюда, она хотела ограничиться парой оплеух, то уже к концу этой минуты собиралась крепко наподдать шефу по его самодовольной вампирской заднице.
В проёме возник Игнат. И вся спесь с неё слетела одним махом.
С его официальной ипостасью Кира сталкивалась десятилетиями. Он был воплощением власти и спокойствия. Строгий деловой костюм сидел безупречно, подчёркивая подтянутую фигуру и крепкое телосложение. Длинные волосы, собранные в хвост, придавали образу элегантную небрежность, а пронзительные изумрудные глаза, казалось, видели собеседника насквозь.
Но, оказывается, существовал и другой Игнат — тот, кого видели лишь избранные. В простой белой футболке и домашних штанах, с распущенными волосами, мягко обрамляющими лицо, он выглядел совершенно иначе. Даже черты лица, обычно строгие и непреклонные, смягчились подобно солнцу, выглянувшему из-за туч. Но более всего остального её «добили» босые ноги. Такая простая деталь, а произвела эффект разорвавшейся водородной бомбы.
В этом домашнем облике не было ни следа той властности, что так пугала окружающих. Только тепло, уют и какая-то обезоруживающая искренность. Глядя на него сейчас, невозможно было не поддаться его очарованию, не почувствовать желание довериться и, может быть, даже прижаться к его груди, ища защиты и покоя.
Кира так и замерла с раскрытым ртом, точно рыба, выброшенная на берег особенно суровой волной. И эти его ступни… На ум шло глупое словцо «обнажённые», которое застревало в мозгу на манер штопора.
И тут она увидела за его «обнажёнными» ногами изящную пару женских туфель, потом сумочку на столике — лаковую, дорогую, на тоненьком ремешке. Реальность треснула, как тонкая корка льда. Она тяжело сглотнула, с ужасом поняла, что вот-вот расплачется (совсем ополоумела, идиотка!) и живо крутанулась на каблуках.
Игнат железной рукой впился в предплечье, останавливая беглянку.
— Кир, ты всё не так поняла.
— Катись. В. Жопу.
Она дёрнула плечом, желая сбросить пальцы мерзкой пиявки, и дёрнулась к лестнице.
— Ты прямо наказание какое-то, — он сдавил руку сильнее, рванул к себе и почти распластал хрупкое девичье тело у себя на груди. — Это моя дочь. Она в гости заехала.
— Да ну как же! Не пошёл бы ты…
До неё внезапно дошёл смысл фразы. Дочь? У домашнего босого Игната есть дочь?
— Угомонилась? — с раздражением спросил он и ослабил хватку. — Пойдём, познакомлю.
— Эм, я вообще-то не собиралась… В смысле, у меня дела… То есть я только хотела…
Кира замолчала. Игнат завёл её в прихожую, закрыл дверь и чуть подтолкнул в спину, предлагая пройти.
— Мы как раз смотрели фильм, «Иван Васильевич меняет профессию», наш любимый. Ксенька, познакомься, это моя коллега и давний друг — Кира. Кира, это Ксюша, моя дочь.
С дивана привстала тоненькая, как тростинка, девушка. В ней словно воплотилась вся нежность и красота отцовского рода. Выглядела она на двадцать с небольшим лет.
У неё были те же высокие скулы и волевой подбородок, но смягчённые юностью и женственностью. Изумрудные глаза, унаследованные от отца, смотрели на мир с любопытством, робостью и какой-то удивительной чистотой. Длинные волосы, словно шёлковые волны, спускались по спине, обрамляя лицо мягкими прядями.
Она держалась скромно, почти застенчиво, словно боялась привлечь к себе лишнее внимание.
— Привет, — еле ворочая языком от изумления выговорила Кира.
— Здравствуйте, — девушка улыбнулась, притом открыто и искренне.
— Вы извините, что я вот так заявилась, без приглашения, и прервала семейный вечер, просто у меня были…
— Кир, садись, — Игнат снова мягко подтолкнул в спину. — У нас как раз пицца на подходе. Ксень, сбегай, глянь, как она там.
Только юная вампирша скрылась из виду, луминария попыталась ретироваться.
— Я пойду. Правда, извини за этот цирк, я не знала, что у тебя есть дочь.
— Не глупи, останься, — Игнат не командовал, он уговаривал. — Поедим пиццы, посмотрим кино — всяко лучше, чем в одиночку разглядывать стены пустой квартиры.
Он подошёл почти вплотную и аккуратно, словно давая возможность отступить, положил руку ей на талию.
— Ты ведь согласилась сегодня на обед, но его прервали. Так давай поужинаем.
Она не знала, куда смотреть. На стоящего перед ней вампира — слишком остро, в груди всё лопалось от одного его присутствия. На экран телевизора — так изображение застыло на моменте, где Иван Васильевич Бунша с перевязанным зубом засел на царском троне. Обстановка тоже не поражала великолепием. Много света, тёплые тона, минимум мебели. Куда больше её манили его распущенные волосы. Пальцы ощутимо покалывало от желания провести по ним рукой.
— Пап, всё готово! — донёсся из кухни голос Ксюши. Папа?! С ума взбеситься. — Я режу и подаю на стол. Кира, а вы что предпочитаете? Морс, чай или апельсиновый сок?
— Молоко! — брякнула, не подумав, Кира.
— Ксень, тебе помочь?
— Не, развлекай гостью.
— Тебя развлечь? — гораздо тише спросил он.
— Лучше ущипни.
Он сделал куда правильнее — поцеловал. Невесомо, в самый уголок рта, но её всю скрутило от жара и безудержной внутренней пульсации. Она попыталась скрыть свою реакцию, но разве от Игната можно что-то утаить?
— Я только усугубляю твоё состояние, да?
— Есть такой момент.
Он тут же отодвинулся.
— Чувствуй себя как дома, а я пойду помогу с напитками. Тебе молоко подогреть?
— Если
