Выброшенная жена дракона. Вернулась почти добровольно - Таня Драго
Когда рубашка была полностью расстегнута, я помогла ему снять ее, отбрасывая в сторону. Затем мои руки вернулись к его груди, исследуя каждый кусочек его кожи — гладкой, теплой, покрытой легкой порослью темных волос. Я чувствовала шрамы под пальцами — старые и новые, каждый со своей историей, которую я, возможно, никогда не узнаю.
А вот клеймо, по нему я провела пальцами, повторяя рисунок, веточку. Ни разу еще не рассматривала его так близко. А это красиво. Интересно, что бы сказал Дьярвет, знай он, что единственный, кто носит мой знак? Единственный. Но тссс.Дьярвет сидел неподвижно, позволяя мне исследовать его тело. Его руки все еще лежали на моей талии, не сжимая, не требуя — просто поддерживая контакт.
Я наклонилась и коснулась губами его шеи, там, где пульсировала жилка. Я чувствовала его вкус на языке — соль, мускус, что-то неуловимо его собственное. Мои губы скользнули ниже, к ключицам, к груди. Я чувствовала, как он дрожит под моими прикосновениями, как его дыхание становится все более неровным.
Мои руки опустились к его поясу.
— Кераль, — выдохнул он, и в его голосе была мольба, которую я никогда раньше не слышала.
Я помогла ему избавиться и от нижней части одежды, оставив его полностью обнаженным перед собой. Он был красив — сильный, мускулистый, возбужденный. И полностью в моей власти.
Эта мысль опьяняла, но не так, как я ожидала. Не желанием унизить или причинить боль. Желанием дать ему то, чего он, возможно, никогда не испытывал — полное, безоговорочное принятие.
Я сняла свою ночную рубашку, оставшись такой же обнаженной, как и он. Затем мягко толкнула его на кровать, заставляя лечь на спину, и устроилась рядом с ним, мое тело прижималось к его боку.
— Что ты чувствуешь? — спросила я тихо, мои пальцы рисовали узоры на его груди.
— Я... — он запнулся, и я поняла, что для него это непривычно — говорить о своих чувствах. — Я не знаю. Это странно. Я не вижу тебя, но... чувствую острее.
— Хорошо, — прошептала я, наклоняясь, чтобы снова поцеловать его. — Просто чувствуй. Ничего больше.
Мои руки скользили по его телу, исследуя каждый изгиб, каждую линию. Я чувствовала, как напрягаются его мышцы под моими прикосновениями, как его кожа покрывается мурашками, когда мои губы касаются особенно чувствительных мест.
Мои пальцы скользили по его рукам, запястьям, переплетались с его пальцами. Мои губы исследовали его шею, плечи, грудь. Я чувствовала, как его дыхание становится все более прерывистым, как его тело отзывается на каждое мое прикосновение.
Когда мои руки наконец опустились к паху, он тихо застонал, его бедра непроизвольно дернулись навстречу моей ладони. Я обхватила его, начиная медленные, ритмичные движения.
— Кераль, — его голос был хриплым, напряженным. — Я не могу... не так быстро...
Я улыбнулась, хотя знала, что он не может видеть меня.
— Тише, — прошептала я, замедляя движения. — У нас вся ночь впереди.
Я продолжала ласкать его, наблюдая за его реакциями, за тем, как его тело отвечает на мои прикосновения. Без возможности видеть, он полностью полагался на свои другие чувства — осязание, слух, обоняние. И это делало его удивительно отзывчивым, удивительно... уязвимым.
Когда я почувствовала, что он близок к пределу, я остановилась, вызвав у него тихий стон протеста. Затем я переместилась, седлая его бедра.
— Кераль, — он произнес мое имя как молитву, его руки нашли мои бедра, сжимая их почти до боли.
Его руки скользили по моему телу — от бедер к талии, к груди. Без возможности видеть, он исследовал меня прикосновениями, запоминая каждый изгиб, каждую линию. Его пальцы нашли мое лицо, нежно касаясь щек, губ, словно он пытался "увидеть" меня через прикосновения.
Наши движения становились все более синхронными, все более интенсивными. Я чувствовала, как внутри меня нарастает напряжение, как каждое его движение приближает меня к краю.
— Дьяр, — выдохнула я, и это было первый раз за долгое время, когда я произнесла его имя без горечи, без гнева.
Я чувствовала, как он дрожит подо мной, как его тело напрягается, готовясь к освобождению.
Когда оно пришло, оно было подобно волне, накрывшей нас обоих одновременно.
А потом я подняла руку и сняла повязку с его глаз. Он моргнул, привыкая к тусклому свету комнаты, затем его взгляд нашел мой. В его глазах было что-то, чего я никогда раньше не видела — смесь уязвимости, благодарности и чего-то еще, чего я не могла или не хотела называть.
— Спасибо, Кейр,— сказал он тихо, его рука поднялась, чтобы заправить прядь волос за мое ухо.
Я не ответила — не знала, что сказать. Вместо этого я просто кивнула, затем опустила голову обратно на его грудь, слушая ровное биение его сердца. И мне было все равно, что он думает в этот момент. Возможно, что я попалась, возможно, что он проиграл битву, пожертвовал своей непомерной гордостью аж дважды за день, чтобы выиграть войну за собственную жизнь.
Жизнь того, определенно, стоила.Я сидела в библиотеке замка Авельтанов, окруженная стопками древних фолиантов. Пыль танцевала в лучах утреннего солнца, проникающих через высокие окна. Мои пальцы были испачканы чернилами, а глаза устали от часов, проведенных за изучением старинных текстов.
На столе передо мной лежали обломки антимагических браслетов, которые были на Дьярвете в Донке. Я рассматривала их через увеличительное стекло, пытаясь разобрать странные символы, выгравированные на внутренней поверхности. Они не походили ни на один из известных мне магических алфавитов, а я изучила их немало за пять лет в Донке.
— Что за демоны... — пробормотала я, поворачивая браслет под разным углом.
— Халидэла Кераль?
Я вздрогнула и подняла голову. В дверях библиотеки стоял Маркус, главный советник Дьярвета — высокий, худощавый мужчина с аккуратно подстриженной седой бородой и проницательными серыми глазами. Он был одет в темно-синюю мантию с серебряной вышивкой — цвета дома Авельтан.
— Маркус, — я выпрямилась, но не стала прятать браслеты. Было бы глупо — он уже увидел их.
Советник подошел ближе, его взгляд скользнул по разложенным книгам, по моим заметкам, по браслетам на столе.
— Вы изучаете древние языки? — спросил он, хотя это был не
