Магазинчик грешницы. Забудь меня… если сможешь - Виктория Вера
Кто знает, что случится в следующий раз, когда рядом не будет того же Мика? Или хотя бы мистера «это было недоразумение» Орнуа.
Пока я не имею ни достаточно денег, ни власти, меня так и будут шпынять. Моя проблема не в том, что леди хитрее и опытнее меня в интригах… а в том, что они не боятся это проворачивать.
Будь у меня какая-то власть, они бы так нагло себя не вели.
И что это значит?
Мне нужны деньги. Много денег. Очень много денег. И связи.
В лавке снова звякает колокольчик, приветствуя новых покупательниц. Вздыхаю и поднимаюсь, чтобы их обслужить.
— Иди-ка, ты домой, Лори, — фира Кларис останавливает меня, положив руку на плечо. — Иди и просто выспись. На тебе лица нет. Бледная и круги под глазами. Завтра тоже отдыхай. За эти пару дней сплетни поулягутся, и мы подумаем, как быть дальше.
— А как же лавка?
— Ну как-то же я раньше без тебя справлялась, — хозяйка самодовольно фыркает и выходит из кухоньки, приветствуя новых покупательниц.
До дома доползаю уже после полудня. Зевая, переодеваюсь в своё старенькое, но удобное домашнее платье и… падаю на соломенный тюфяк, который только притворяется нормальной кроватью.
Ничего не хочу.
Ани ушла по делам. Сэлли укладывает детей на дневной сон. Меня укладывать не нужно, я растекаюсь по соломенной постели без всякой посторонней помощи…
Тело покачивает на волнах усталости, и дремота накрывает тяжестью бессонной ночи, дурацкого вечера… и весьма туманных перспектив будущего.
Прижимаю к себе подушку и представляю, что рядом есть кто-то, кто готов разделить со мной все мои страхи. Тот, кому можно просто положить голову на плечо и по-детски пожаловаться на тот бардак, что происходит в обеих моих жизнях уже несколько лет…
В голове почему-то звучит голос Рэйнхарта.
Вот этот товарищ вообще мимо. Где он и где «понимание», которого мне так недостаёт?
Накрываю голову подушкой, словно это как-то поможет избавиться от назойливых мыслей. Ну хоть дневной свет теперь не мешает.
— Госпожа… госпожа, проснитесь, — взволнованная Сэлли мягко трясёт меня за плечо.
— Что случилось? — шевелиться не хочется. Я и не шевелюсь.
— Там внизу милорд ждёт, хочет с вами поговорить! Милорд Орнуа, госпожа!
Это какими судьбами? Фира Кларис подсказала?
А хотя… не всё ли мне равно? Он не хочет иметь со мной ничего общего. Я тоже от него ничего не хочу. Вчера мы чудесно разобрались с возникшим «недоразумением».
Вопрос исчерпан.
— Скажи милорду, что меня нет, — бормочу, продолжая накрывать голову подушкой.
— Но я уже сказала, что позову вас!
— А теперь скажи, что меня нет.
— Это как? — на полном серьёзе уточняет Сэл.
— А вот так. Испарилась. Сбежала. Выпрыгнула из окна…
— Это окно слишком маленькое, чтобы вы смогли в него пролезть, — хрипловатый голос принадлежит вовсе не Сэлли.
Блин. Он же не поднялся на чердак?
Выглядываю из-под подушки.
Однако, Рэйнхарт очень странно смотрится на фоне нашего с Сэл убежища…
Вообще не вписывается. Ни в прямом, ни в переносном смысле. Рэйнхарту приходится нагибаться, чтобы как-то поместиться под низкой крышей.
— А… а, находясь здесь, вы, часом, не нарушаете какой-нибудь пункт конов Варрлаты?
— Официально в данный момент я нахожусь при исполнении. А должность обер-прокурора даёт мне некоторые… скажем так, расширенные полномочия, — в уголках его губ появляется едва заметная улыбка.
— Мне казалось, это называется превышением должностных полномочий, — осуждающе прищуриваюсь.
— Возможно. Но хитрость в том, леди Милс, что именно мне решать, так это или не так.
Беспредел.
Рэйнхарт взглядом показывает Сэлли, чтобы покинула нас. Сэл смущённо кланяется и сбега́ет.
Полный беспредел.
Лорд Орнуа берёт единственное плетёное кресло, ставит его напротив моей постели и усаживается туда с видом хозяина.
Прям бесит, когда без спроса берут чужие вещи.
— Вы что-то хотели? — раздражённо поднимаюсь, откидывая со лба кудрявые пряди.
Сажусь на постели, поджав под себя ноги и продолжая обнимать подушку. Она меня успокаивает.
С одной стороны, подушкой можно прикрыть своё неприлично старое платье. С другой — исполнить мечту сегодняшнего утра и стукнуть по голове хотя бы одного аристократа.
— Лоривьева, я хотел извиниться за то, что произошло вчера. Это было…
— «Недоразумение»? — приподнимаю одну бровь, потому что если он сейчас кивнёт, то я таки его стукну. Хотя бы подушкой. Хоть разик. Чтобы хоть немного отпустило.
— Нет… конечно, нет. Не было никакого недоразумения, я прекрасно понимаю, что Анриетта хотела… навредить тебе.
Да неужели?
В смысле: да неужели он не безнадёжен?
— Поэтому я хочу компенсировать тебе… беспокойство, — он бережно берёт мою руку, поворачивает её ладонью вверх, словно невначай проводит пальцем по огрубевшим от ручки ведра мазолям, и вкладывает в мою ладонь увесистый бархатный кошель. — И ещё я хотел попросить тебя нигде не упоминать вчерашний инцидент. Ни сейчас, ни позже. Мне бы не хотелось, чтобы эта история всплыла при дворе.
А нет. Безнадёжен.
Глава 3
Чудища
Ева
— Вы платите мне за молчание?
— В том числе, — утвердительно кивает, продолжая держать мою руку.
И без того тёмный взгляд сейчас кажется пугающе бездонным.
Вытягиваю руку из его пальцев и сама беру ладонь Рэйнхарта, переворачиваю лодочкой и вкладываю в неё бархатный кошель с монетами.
— Что это значит? — спокойно смотрит мне в глаза, затем переводит взгляд на кошель.
Не понимает. И не поймёт.
Представляю, что вот прямо сейчас рассказываю ему всё, что случилось…
В памяти всплывает наш разговор.
«…Не хочу ничего знать……этим вы лишь ещё больше унизите меня… и себя……Рэйнхарт, между мной и лордом Эмильтоном ничего не было, а то, что вы видели… — Ещё и лгунья!..»
А мои аргументы?
Какие у меня доказательства?
Есть лишь складная история, в которой плохи все, кроме меня.
И с чего я тогда решила, что он должен верить именно мне?
Не своим глазам. Не тем, кто окружает его с детства… а именно мне. Малознакомой провинциалке. Тем более после того, как сама же отвергла его предложение о браке.
Рискну и предстану быть клеветницей,
