Пекарня «уютный очаг» и её тихие чудеса - Дарья Кун
Элли и Каэл переглянулись. Скрывать что-то от Мэйбл было бесполезно.
– Не только, – тихо сказала Элли.
– Что-то случилось, – добавил Каэл, наконец поднимая на старушку свой тяжёлый взгляд. – Что-то серьёзное. Им нужен не просто мальчик. Он… ключ к чему-то большему.
В этот момент в дверь, словно по сигналу, вошёл Седрик. Он был не в своём праздничном камзоле, а в тёмном, практичном плаще, а в руках держал старый, потёртый кожаный футляр.
– Чувствую, чувствую напряжение в энергетическом поле! – объявил он, но без привычного театрального пафоса. Его голос был серьёзен, а глаза за стёклами очков блестели умом и… готовностью. – Мои хрустальные сферы сегодня утром просто бурлили от мрачных предзнаменований. И я подумал – а не пора ли нам, так сказать, провести экстренное заседание местного… э-э-э… совета?
Он посмотрел на троих собравшихся, и на его лице промелькнула редкая для него мягкая улыбка.
– Если, конечно, меня сочтут достойным.
Мэйбл фыркнула.
– Совета! Сидишь ты в своей лавке, старые железяки перебираешь, вот и возомнил себя кем-то. – Но в её словах не было злобы, лишь привычная дружеская издёвка.
– А кто, по-твоему, тогда? – парировал Седрик. – Ты, что ли, со своими горшками с травкой? Или наш угрюмый друг из леса? Или наша юная, но многообещающая пекарша? По-моему, мы идеально дополняем друг друга. Сила, знание, связь с сообществом и… – он указал на себя, – историческая перспектива.
Каэл покачал головой, но в его глазах мелькнула тень веселья.
– Говори короче, старик. Что у тебя в футляре?
– Ага! Вот именно к этому я и веду! – Седрик с торжеством поставил футляр на стол рядом с веточками Каэла и щёлкнул замками. Внутри, на бархатном ложе, лежал не какой-то магический артефакт, а… старая, потёртая подзорная труба из латуни и потемневшего дерева. – Не смейтесь! Это не просто труба. Это Око Аэндорского Сокола! – он произнёс это с придыханием. – Говорят, она может видеть не только далёкие земли, но и… намёки на будущее. Или, по крайней мере, приближающуюся опасность.
Мэйбл скривилась.
– Старая ржавая трубка. И что, ты собираешься с нею на крышу лазить, как мальчишка-разведчик?
– А почему бы и нет? – оживился Седрик. – Высокие точки! Нам нужно наблюдение! Я могу дежурить на колокольне старой мельницы. Оттуда видно все подступы к городу.
– А я, – сказала Мэйбл, внезапно вся выпрямившись и становясь на удивление внушительной для своего роста, – могу варить зелья. Не люблю это слово, пахнет шарлатанством, но… укрепляющие отвары. Для стражников. Для всех, кто будет на страже. Чтобы не дремали. Чтобы глаза были зоркими. И ещё… кое-что для защиты порогов. Старые, надёжные рецепты.
Все смотрели на неё с удивлением. Даже Каэл был впечатлён.
– Ты уверена? – спросил он. – Это может быть опасно. Если они узнают…
– Пусть попробуют узнать! – огрызнулась Мэйбл. – Я старуха, мне терять нечего. А свой город я в обиду не дам. Да и мальчонку жалко. – Она отвернулась, делая вид, что поправляет платок.
Элли смотрела на них – на язвительную старую травницу, на эксцентричного антиквара, на угрюмого лесного следопыта – и чувствовала, как комок подступает к горлу. Они были странные, нелепые, совершенно разные. Но они были здесь. Они предлагали свою помощь. Не из вежливости, а потому что считали это своим долгом. Потому что Веридиан был их домом.
– Спасибо, – прошептала она, и голос её дрогнул. – Я… я не знаю, что сказать.
– Говорить ничего не надо, – буркнул Каэл. – Надо работать. Седрик – на наблюдательный пункт. Мэйбл – за зелья. Я… я обойду периметр. Проверю старые тропы, расставлю предупредительные знаки для леса. – Он посмотрел на Элли. – А тебе нужно делать то, что ты делаешь лучше всего. Кормить людей. И быть… сердцем. Чтобы они помнили, что защищают.
В этот момент с верхнего этажа донёсся лёгкий скрип. Все замолкли и подняли головы. На лестнице, ведущей на чердак, стоял Лео. Он не спускался вниз, а лишь выглядывал из-за перил, услышав непривычно оживлённые голоса. Его глаза, широко раскрытые, с любопытством перебегали с одного взрослого на другого.
И тогда случилось нечто удивительное. Его взгляд задержался на их серьёзных, озабоченных лицах, на разложенных на столе «артефактах» – трубке Седрика, веточках Каэла, мешочке с травами Мэйбл – и вдруг… он улыбнулся. Сначала неуверенно, а потом всё шире. И затем раздался тихий, сдавленный звук, который перерос в настоящий, чистый, детский смех.
Он смеялся, глядя на них.
Седрик надул щёки.
– И что же тут смешного, молодой человек? Мы разрабатываем стратегию обороны!
Но это только усилило смех Лео. Он жестами показал на них всех по очереди, потом сложил руки домиком, изобразив нечто вроде короны на голове, и склонился в почтительном поклоне.
Мэйбл первая поняла.
– «Совет мудрецов», видите ли! – фыркнула она. – Ребёнок нас же и назвал! И, по-моему, правильно сделал. Выглядим мы и впрямь как персонажи из сказки – один с палкой-копалкой, другой с ржавой трубой, третья с зельями… Только вот угроза-то не сказочная.
Но она тоже улыбнулась, и её морщинистое лицо смягчилось.
Даже Каэл не удержался и позволил себе лёгкую, почти незаметную улыбку. Смех Лео был самым неожиданным и самым лучшим оружием против давящей атмосферы страха. Он напоминал им, что они защищают не просто принципы или магию. Они защищают право этого ребёнка смеяться. Жить. Быть счастливым.
– Ладно, «мудрецы», – сказала Элли, тоже поддаваясь общему настроению. – Разработали стратегию? Тогда за работу. А я… я испеку для всех особенный пирог. «Пирог единства», что ли.
– С изюмом? – немедленно поинтересовался Седрик.
– И с орехами! – добавила Мэйбл.
– И с мёдом, – не удержался Каэл.
Элли рассмеялась.
– Со всем сразу.
Совет разошёлся. Седрик, важно подобрав свое «Око Аэндорского Сокола», отправился на мельницу. Мэйбл заторопилась к себе, бормоча под нос список ингредиентов. Каэл молча вышел через заднюю дверь и растворился в утреннем тумане.
Элли осталась одна в пекарне.
