Попаданка под прицелом - Женя Сталберг
Мне захотелось биться головой об стену от своей глупости…
Это надо было рвануть на поле боя, потому что выяснила, что у мужчины, которого поцеловала всего лишь один раз, есть невеста…
Он же мне ничего даже не обещал!
А теперь я кожей ощутил взор смерти на своей спине. Он прожигал мою кожу, органы, кости. Въедался, словно кислота.
Это ужас. Так ты его чувствуешь. От пальчиков рук и ног до макушки головы. Каждая клеточка приобрела тонус, норовя взорваться, как галактика, которой приходит конец.
Тишина такая тяжёлая, но в то же время тонкая, как натянутая нить. Хватит лёгкого усилия. Хватит лишь одного выдоха, сиплого стенания или шевеления пальца левой руки, и настанет конец.
И он для меня настал.
Было бы у меня хотя бы оружие… Чтобы попытаться защититься…
Но смогла бы я всё же нажать на гашетку?!
Дрожали бы у меня руки?! Закрыла бы я глаза, прежде чем совершить столь пугающее действие для медика?!
Может ли лекарь отнять жизнь столь же легко, как и даёт её большинству?
Я едва не дёрнулась вновь, когда с шумом распахнулись настенные дверцы, которые защищают хранящиеся на полках медикаменты. Последние активно начали сметать прочь. Как они падают на пол не слышно, значит, военные их забирают себе в сумки.
Я облегчённо, но всё же тихо, как мышка, выдохнула через рот, когда поняла, что всё-таки никто не заметил моего непреднамеренного движения.
Одну из дверок громко захлопнули. Под ботинками военного захрустели стекло.
– Может, не стоило ставить здесь мины… – начал размышлять один из мужчин. – Наших женщин трогать нельзя… А эти молодые… Хоть бы одна жива осталась…
Я чуть не задрожала, как осиновый листок, от ужасающих сознание мыслей.
– Ну всё! Хватит языком чесать! Забирайте всё, что есть! И проваливаем.
Военный продвинулся ко мне.
В левой руке появилось странное напряжение, которое сразу же перетекло в осязаемую боль. Ботинок военного упёрся прямо в моё запястье, и то загорело от его веса.
Мне хватило ума прислушаться к совету Ларса и не издать ни звука. Я с силой сцепила зубы, чтобы не взреветь на месте. Предельно ясно, что сейчас стоит на кону. Не просто облегчение души воплем боли, а жизнь.
Если из моего рта раздастся хоть единый звук, то мне конец.
Под сильным натиском моя рука сама собой свернулась во внутреннюю часть. Она лежала боком, поэтому это неудивительно.
Военный оступился и громко чертыхнулся, когда из-за этого головой ударился о стену.
– Вот же ж! Грёбаная скотина! – прорычал мужчина и со всей силы ударил по моей руке.
У меня чуть из глаз искры не посыпались, так как пинок пришёлся именно по болевой точке локтя.
Рот сам собой распахнулся в немом крике. Однако я всё равно выстояла в бою с собственным телом и не издала ни звука.
– Эй! Ты не слышал, что я сказал?! Всё собрал?! Отступаем! – рявкнул старший на непутёвого.
Тот помедлил, но всё же покинул грузовик.
Глава 40. Тэреза
Сперва я побоялась открывать глаза, страшась, что в лобовом стекле заметят моё внимание. Даже когда голоса полностью притихли ждала достаточно времени и только тогда пошевелилась.
– Элина! Элина! Элина! – позвала с ужасом Тэреза.
– О, Боже! Тэреза! Ты жива?! – простонала я, становясь на четвереньки, запястье, на которое становился немец, подводит меня, и я заваливаюсь на одну из мёртвых сестёр милосердия.
Чувство вины ударило жгучую пощёчину и прибавило сил.
Я опираюсь на правую – здоровую руку и встаю на ноги.
Туманный взгляд искал Тэрезу по разрушенному содержимому грузовика в надежде, что это не игра разума. Всё-таки с сотрясением всякое бывает…
– Жива?! – прохрипела женщина с горькой иронией в голосе. – Если это можно так назвать…
Зрение медленно пришло в норму, и я сквозь радужные кружочки наткнулась на непривычно уязвимый взор сестры милосердия.
– Ч-ч-что случилось… – ахнула и наклонилась к ней.
Голова снова начала кружиться. Мои травмы, судя по всему, настолько серьёзны, что организм до сих пор не восстановился…
Тэреза указала взглядом на расстрелянную рядом с ней Грейс. В полости живота три пули. Я даже не попыталась проверить её пульс. Здесь не нужно быть доктором, чтобы понять, что надежды нет.
Она пожала плечами и тут же болезненно скорчила лицо, когда взвыла от боли.
– Шш… Осторожно…
– Я проснулась… А пуля… Уже… – прохрипела она и закашлялась.
– Не говори, Тэреза. Береги силы… Я тебе помогу. Только мне нужно сперва самой восстановиться…
– Нам нельзя здесь оставаться…
– Нельзя, – согласилась и наткнулась взором на старшего хирурга.
Он будто предчувствовал трагический исход, заговорив о записке. Я засунула дрожащие пальцы в грудной карман и нащупала свёрнутый листок бумаги.
Только теперь я заметила кровь на пальцах, поскольку испачкала желтизну пергамента. Тем не менее помотала головой, отделываясь от грустных мыслей.
Я разорвала ткань своего облачения там, где белая часть, и приложила толстый слой к ране женщины. Та зашипела проклятия от мучений.
– Возьмись за моё плечо. – подхватила её под руку, чтобы было легче встать, та лишь упала на колени из-за слабости.
– Не могу… Элина… Ноги отнимаются…
Кровоток к ногам не поступает…
Чёрт…
Меня окатило волной жара. Пот проступил на коже.
– Ты должна… Никто не знает, что произошло, нас не будут искать. Держись. Тебе нужно подождать немного. Я помогу тебе… – мысленно готовлюсь вернуться к своему лекарскому долгу, несмотря на то, что руки дрожат.
– Твоя рука и голова… Ты хоть сама в порядке?! Оставь меня, чтобы было легче.
– Мне скоро станет легче, волнуйся о себе. – проговорила, думая о своих магических способностях к самоисцелению.
– Как?! – недоумевала она, а я отмахнулась.
Боюсь, что не успею приступить к её ране, как она…
Тэреза взяла себя в руки и с подгибающимися в коленях ногами направилась вместе со мной из медицинского грузовика.
Мы боялись выходить, страшась, что где-то поблизости может быть отряд врагов. Но всё же решили, что они уже могут быть далеко от этого места.
Однако, когда покинули единственное укрытие, пугливо оглядываемся и дёргаемся от каждого звука, доносящегося от линии огня.
– Всё… Больше не могу… Элина… – простонала Тэреза так вымученно, что у меня сердце защемило.
–
