Леди и медведь - Анна Григорьевна Владимирова
— Это ужасно, — качала мама головой так, как умела только она. — Может, на тебя так повлияла смерть Марка? Может, нам с тобой поговорить об этом? Ты не думала, что тебе нужна помощь?
— Я думала… и думаю, что, пожалуй, переночую сегодня в гостинице. А завтра приеду за вещами.
Я вернулась в коридор, натянула на себя пиджак и обувь и вышла из квартиры под тихий мамин вздох, стараясь не хлопнуть дверью.
21
— Ну и почему я забираю тебя из гостиницы? — потребовал я хмуро, когда Алина открыла двери.
И тут же пожалел, что не дождался ее в холле. Хотелось наорать на нее быстрее, пока не потерял запал, а теперь смотрел на нее заспанную в безразмерном гостиничном халате и чувствовал, как пересыхает в горле.
— Как ты себе представляешь это? — поинтересовалась Алина сонно и зевнула. — Мне надо было позвонить тебе, чтобы ты вернулся на своем мотоцикле, пересел на папину тачку…
— Надо было, да! — гневно рявкнул я.
— Прости, — пожала она плечами, — и… я ещё не готова. Ты как-то быстро приехал…
— Буду ждать в холле, — проворчал я и отвернулся.
Ночка у меня вышла не лучше, чем у Алины.
Я весь пропах ей вчера. Запах ее духов, смешанный с кожей, въелся в одежду и шкуру, хоть и не был навязчивым. Его слышал только я, и он изводил. Я добрался вчера до дома и рухнул без задних ног в гостиной, не в силах донести себя до кровати. Но уснуть все не выходило. Я ворочался с боку на бок, пытаясь отделаться от какой-то похотливой духоты. Тело ломило, я то замерзал, то потел так, будто был болен или ранен. В итоге все же донес себя до душа, остудил тело холодной водой, смыв наваждение, и только тогда уснул уже в спальне.
Настроение было отвратительным и без того, а когда Алина написала, что ночевала в гостинице, я не сдержал раздраженного рычания. Нет, я не думал, что ей и правда что-то угрожает. По крайней мере сейчас. Но недооценивать тему родственников и больших денег не стоило.
Когда она спустилась, я заказал для нее кофе.
— Завтрак, — передал ей меню.
Она выглядела непривычно. Никакого статусного напыления, только большой кремовый свитер, джинсы и волосы собраны в пучок на макушке. Под глазами небольшие сонные припухлости, но это ее ничуть не портило. Наоборот. Такая Алина вполне могла подойти моему миру.
— Ты же не будешь дуться на меня весь день? — поинтересовалась она, отложив меню.
— Ты меня с кем-то путаешь, — глянул я на нее из-под бровей. — Много там у тебя вещей, которые будем перевозить?
— Вроде нет, — нерешительно вздохнула она, — но я их не собирала ещё.
— Нам к трем нужно быть на вечеринке за городом, — не давал я ей спуска. — Успеем и собраться, и перевезти.
Алина снова вздохнула. Захотелось встряхнуть ее, приказать не сдаваться и стоять на своем. Или вообще самому ее перевезти без ее участия, чтобы мать ее не отговорила в процессе. Ведь она наверняка знает слабые точки дочери…
— Спасибо за кофе, — прошептала Алина.
Выглядела она очень расстроенной.
— Что мать вчера сказала? — нахмурился я.
В ее взгляде сначала отразилось удивление моим вопросом — Алине было не знакомо чье-то сочувствие. Но она поддалась соблазну его испытать.
— Терпеть не могу, когда меня определяют предвзято и без шанса на оправдание. Мать решила, что я просто манипулирую, когда я предложила нанять на свое место кого-то другого за зарплату, которую буду платить человеку сама. — Она обняла чашку и задумчиво поднесла ее к губам. — Будто ей хочется видеть меня именно такой, а не с лучшей стороны.
— Ты не можешь убедить кого-то тебя ценить, — вставил я.
— Просто… — и она шмыгнула носом, — я осталась одна.
— Ты и была одна. — Я дал ей несколько секунд на осознание и добавил: — Пей кофе. И поехали. Ты со всем справишься.
— Спасибо, — тихо выдохнула она и вдруг усмехнулась: — Я сказала маме, что у меня есть мужчина. Вернее, это она предположила, а я не стала отнекиваться, и теперь она думает, что некий мужчина на меня так пагубно влияет.
Алина усмехнулась и закатила глаза, качая головой. Я только дернул уголком губы.
— Знала бы она, что это все ты, — неожиданно закончила она.
— При чём тут я?
— Не знаю, но с твоим появлением у меня в жизни все как-то странно перевернулось.
Знала бы она, что это ее безобидное «перевернулось» — лишь начало, и впереди ее ждал по меньшей мере «тройной тулуп». Если я, конечно, не смогу взять себя в лапы и оставить Алину в покое.
— Ладно, не кисни. Соберем вещи, перевезем тебя и поедем на шашлыки к твоему сводному брату проводить разведку боем. Оттянешься, подышишь воздухом, переключишься. А я присмотрю за твоей задницей.
— А, может, мне просто уволиться? — вдруг поинтересовалась она вслух.
Но спрашивала не у меня. Алина не привыкла у кого-то спрашивать, потому что решала все сама. Давно.
— Твой уход ничего не решит, — осторожно напомнил я.
Она опять вздохнула и сделала глоток кофе.
— Ладно, — кивнула. — Посмотрим…
Конечно, посмотрим. Я посмотрю, чтобы Алина не дала заднюю сегодня, когда мама будет идти в контратаку. Заодно и послушаю, чем там она давит. Мне же все равно придется подниматься в квартиру, чтобы вытаскивать узелки с добром.
Алина не подкачала — держалась стойко. На осуждающее сопение маман она не обращала внимания, и женщина переключилась на меня, утащив давать показания в столовую. Пока она варила кофе, я бегло осмотрелся, придя к выводу, что аскетизмом мама не страдала. Квартира очень большая, в двух уровнях. Дизайнер тут потрудился на славу — все дорого и со вкусом.
— Богдан, с кем она встречается? — ласково начала меня допрашивать работодательница.
— Я не знаю, — ответил я прямым взглядом. — Не уверен, что встречается.
— Ну не сама же она устроила бунт!
— Понятия не имею.
— А куда возили ее после работы?
