Потерянная душа - Марина Ефиминюк
Он загромыхал замком.
— Привет, сосед-репортер. — Гостья выглядела юной, свежей, нетронутой, и пахла чем-то одурительно вкусным. Ярослав моментально проснулся. Пришлось напомнить самому себе, что девочка с голубыми глазами была младше его на пятнадцать лет.
Он скрестил руки на груди и изогнул брови, предлагая объяснить причину появления. Кажется, Настя без слов поняла суть соседской претензии и, пропустив оправдания, сразу заявила:
— Зато я принесла кофе и пончики! У меня был ужасный ужин с родственниками! Я только что вернулась и мечтаю хотя бы позавтракать в хорошей компании.
Ярослав молчал. Он не собирался приглашать девушку в квартиру. Не тогда, когда в его кровати спала рыжеволосая фурия, способная сгоряча устроить сцену и испортить ему долгожданный выходной.
— Но ты не один… — смутившись, догадалась Настя. — Извини, что разбудила вас.
Она, было, направилась к противоположной двери, но вдруг вернулась.
— Кофе и пончики забери. Мне все равно нельзя. — Девушка всучила пакет и стаканы Ярославу. Мужчина проследил за тем, как она пересекает лестничную клетку — бесхозный островок в их уездном княжестве.
— Настя! — позвал он хрипловатым ото сна голосом.
Девушка оглянулась и вопросительно изогнула брови.
— Это что-то важное? — спросил Павлов.
Она заколебалась. Вероятно, не хотела, чтобы ее услышали «лишние уши», вернее, нахрапистая журналистка, находившаяся в спальне нового друга. Наконец, Настя подошла, встала очень близко, словно слыхом не слыхивала о зоне комфорта. Нежданную гостью отделила от хозяина квартиры всего лишь узкая прослойка воздуха.
— Мне нужно узнать, что сейчас происходит с одним человеком, — пробормотала она, глядя в его грудь, как будто стеснялась поднять голову. — Сможешь подсказать, к кому обратиться? Дело деликатное.
Любое дело, связанное с Нежной Соловушкой автоматом переходило в разряд деликатного. Ярослав сумел выяснить, что по совершенно варварскому контракту Анастасия была обязана выплатить своему агентству большую неустойку в случае скандала на почве личной жизни. Наверное, поэтому в прессе ни разу не упоминалось не о любовниках, не о друзьях певицы. Но Павлов сильно сомневался, что у одинокой девочки, живущей напротив, имелись таковые. Парадокс Настасьиной жизни заключался в том, что из-за таланта, несмотря на обаятельность, общество превратило ее в изгоя.
— Какая-то информация у тебя есть об этом человеке?
— Да. — Она полезла в сумку и вытащила белый конверт. — Вот, возьми.
Ярослав забрал материалы.
— Когда что-то узнаю, сразу дам знать.
— Спасибо.
Он закрыл дверь, где-то в глубине души сожалея, что Анастасия не узнала об окончательно разобранном скарбе. Пирамиды коробок исчезли, квартира сияла чистотой. Картины висели на стенах, одежда — в шкафу. С мебели исчезла фабричная упаковка, а во включенном холодильнике появилась еда — сливочное масло, сыр и десяток сырых яиц.
— Кто это был? — с раздраженными интонациями вопросила из спальни Алина. — Я слышала женский голос.
— Уборщица, — с легкостью соврал мужчина. — Отдала водительские права — я их вчера на лестничной клетке уронил.
Больше любовница не задала ни одного вопроса. Скорее всего, Алина догадалась, что Ярослав бессовестно врет, но она никогда бы не решилась уличить его. Ведь появление лжи или взаимных претензий являлись признаками близкого расставания. Видимо, было безопаснее притвориться глухой простушкой.
Пройдя на кухню, Ярослав поставил гостинцы от соседки на стол и вскрыл конверт. Внутри лежал любительский, сделанный на «мыльницу» снимок. С фотографии на него смотрела темноволосая девушка с большими, очень темными глазами-вишнями. И в ее бездонном взгляде скрывалось что-то неуловимо знакомое, от чего внутри екало.
Ярослав перевернул фото. С изнанки стояла запись быстрым летящим подчерком: «Кира Краснова, возможная дата рождения: 11 января 1984 год».
В огромном павильоне, где проходила съемка, орала музыка, усиленная заполошным эхом. Было холодно — в заводском помещении, где находилась экспозиция для фото-сессий, беспрерывно работала мощная система вентиляции. Трубы проходили под высоким, отчего-то закопченным потолком, и лихо вытягивали несмелые ростки тепла, отданного слабеньким, натужно дующим калорифером.
Настю нарядили в кружевной легкий сарафан, на груди нарисовали красное пятно, изображавшее кровь от пулевого ранения, к волосам прикололи алый искусственный цветок. Лицо и губы девушке выбелили. Выглядела она жутковато — натуральная покойница. Хотя, по ее мнению, ухищрения были излишни — даже без грима Настасья посинела от холода, зуб на зуб не попадал, а руки покрылись некрасивой гусиной кожей. Помощник фотографа уверил, что несовершенства кожи подкорректируют в специальной программе. Лучше бы работники приложили больше усилий в поисках какого-нибудь обогревателя помощнее старого «ветерка».
Специально вызванный из Нью-Йорка фотограф был невысоким, жилистым мужчиной с выбритыми висками и вихром на макушке. Вокруг него бурлила энергия и нервное напряжение. Казалось, что заокеанский гость напился таблеток «Озверин» из советского мультика.
Считая, что местная звезда совершенно не понимает английский язык, он, не стесняясь в выражениях, объяснял помощникам, что не подписывался на съемки в холоде, почище того, что случается на Аляске. А Настасью с первой секунды стал называть пренебрежительным «цыпочка», отчего певица едва сдерживала смех, а Катерина скрипела зубами.
— Начинаем! — после долгой постановки света фотограф приказал девушке встать на белый бумажный фон, развернутый из висящего под потолком тубуса.
Настя сняла с плеч колючий плед и передала старшей сестре. Она встала в указанное место, перед специальной меткой, приклеенной к затоптанной бумаге. Народ сгрудился у большого экрана компьютера, куда сразу отправлялись снимки с камеры фотографа. Раздалось несколько щелчков, глухо пыхнули вспышки, и Настя от непривычки поморщилась.
— Цыпа, ты с ума сошла! — моментально возмутился американский гость. — Ты похожа на мумию! Ты умирающий лебедь! Понимаешь? Нежная белая лебедь, как в «Лебедином озере»! Что за дилетантство?
Стыдно сказать, но Настя не помнила балет «Лебединое озеро». Возможно, когда-то смотрела, но теперь такие подобности были надежно заперты в глубинах подсознания.
— Переведите ей кто-нибудь про лебедя! — запальчиво вскрикнул фотограф.
Из толпы вынырнула переводчица, приехавшая на съемки с американским гостем. Она, было, открыла рот, но девушка раздраженно отмахнулась:
— Не надо! И так понятно, что он хочет!
Ей было неприятно за разнос. С хмурым видом она покосилась на многочисленных помощников фотографа, стилистов и прочую модную шушеру, слетевшуюся на огонек. Здесь же присутствовала съемочная группа с музыкального телеканала. Все с азартом следили за позором певицы.
В последнее время из-за работы Насте приходилось встречаться с людьми из прошлой жизни — некоторые
