Обольщение - Лера Виннер
Мой родной дом, в котором я планировала провести всю жизнь…
Беспокоиться следовало не об этом, а о том, как бы барон не передумал. Едва ли он дал слово лишь для того, чтобы отвязаться от меня, но я всё равно отчаянно спешила.
Ехать верхом по тёмной улице, будить спящих и привлекать к себе внимание не способных уснуть после пережитого ужаса людей, не стоило, поэтому Красавицу я просто повела за собой.
К счастью, Монтейн ждал там, где мы условились. Почти скрытый ночной темнотой, он стоял спиной к деревне, как будто окончательно потеряв к ней интерес, и смотрел на уходящую вдаль дорогу.
Я немного сбавила шаг, в очередной раз задумавшись о том, сколько же ему на самом деле лет.
Со стороны, ночью, после нескольких непростых дней казалось, что хорошо за сорок.
Вблизи он выглядел не старше тридцати.
Суеверные крестьяне, которым доводилось видеть, как он пускает в ход свою силу, чтобы им же помочь, шептались, что он вовсе не человек, и живёт на свете не первое столетие.
Любопытно, как я стану выкручиваться, если последнее окажется правдой?
Красавица тихонько заржала, не одобряя мои мысли, и я погладила её по гриве, прежде чем подойти к барону.
— Я готова, милорд.
Он развернулся, окинул нас обеих долгим взглядом.
— У вас очень красивая лошадь. А меня зовут Вильгельм.
— Я думала, что обращаться к вам по имени мне не пристало, — я погладила кобылу снова. — Да, я так её и назвала. Красавица.
Лошадь досталась мне случайно. Светло-серая, изящная, гордая, она больше никому не понадобилась. Из-за больших рыжих пятен с обеих сторон на крупе владелец лошади счёл её испорченной и нечистой и собирался прикончить, но потом с облегчением выменял её мне на травяной чай для мужской силы.
— Вы первый, кому она понравилась.
Донимать его разговорами сейчас наверняка не следовало, но отчего-то я не смогла ему об этом не сказать.
Монтейн тихо и невесело хмыкнул и придержал Красавицу, чтобы мне удобнее было сесть на неё.
— Я заметил, что местные жители обделены вкусом. Не в обиду, мадам Мелания.
Смех мог выдать меня с головой, поэтому я обошлась короткой, но искренней улыбкой:
— Моя очередь соглашаться с вами.
Он не ответил, отделался вежливым кивком и красиво взлетел в седло.
Наше общее сдержанное нетерпение разливалось в воздухе, делало его более густым и плотным, и я задержала дыхание, трогаясь с места.
Наконец-то.
Полгода в неизвестности, привычка оглядываться на каждый скрип дверной петли и пугаться каждой тени.
Полгода в ожидании шанса убраться отсюда.
Полгода шальной и отчаянной надежды встретить того, кто мог бы стать мне попутчиком. Того, рядом с кем я могла бы затеряться, стать незаметной. Человека, на которого мало кому вздумается смотреть слишком пристально.
Барон Вильгельм Монтейн был идеален. О таком спутнике, как он, я могла только мечтать.
Когда он тронулся с места, я направила Красавицу вслед за ним, всё ещё обмирая, всё ещё боясь, что он остановится и скажет, что… передумал? Что ему не нужна такая обуза, как чужой человек рядом?
Но барон молчал.
Казалось, он вовсе забыл обо мне, погрузившись в свои мысли. Я же постаралась о себе не напоминать, немного отстала от него, размышляя о том, что заставляло его так спешить, скитаясь по свету.
Ночевать в доме Алена не осталась бы и я сама, да и немногие крестьяне захотели бы дать ему приют — их собственные спасённые жизни и жизни их детей были такой малостью в сравнении с возможностью согрешить, приняв у себя колдуна.
Однако Монтейн торопился. Как будто кто-то ждал его там, вдалеке, либо, напротив, что-то гнало его в дорогу.
Впервые я услышала о нём год назад. Один из деревенских парней ездил на зиму на заработки в город, а после развлекал всех небылицами, весёлыми и страшными историями.
«Говорят, что этот человек знатен, но живёт как солдат, а в его ладонях горит белое пламя. Он постоянно в пути, но никто не знает, куда и зачем он едет. Он умеет лечить и прогонять зло, но никогда и никому не сделал зла сам. Я слышал, как старухи шептались о том, что он кого-то убил. Многих убил. И теперь искупает свои грехи, потому что не может умереть, Создатель не принимает его душу», — рассказывал он нам.
В те дни я ещё жила восхитительно беззаботно, и после посиделок с Мигелем всю ночь вертелась с боку на бок, не в силах уснуть. Так сильно впечатлила меня сказка о Чёрном Бароне.
Куда он идёт и откуда?
Зачем помогает людям?
Почему берёт деньги, но не принимает в уплату еду и благосклонность женщин?
Причина могла быть любой, и тогда я не исключала, что старухи, которых наслушался Мигель, были недалеки от истины, но стоило мне увидеть Монтейна…
Я поняла, что это не так. На нём не было печати чужой смерти и причинённых забавы ради страданий.
И вместе с тем от него исходило нечто темное, притягательное, заставляющее всё моё естество откликаться и тянуться к нему в попытке…
Я сама не знала, чего. Но мне было спокойно с ним рядом. Как будто он мог защитить меня и укрыть ото всех страхов самим фактом своего присутствия поблизости.
Деревня, в которой я родилась и которую прежде покидала лишь для того, чтобы съездить в город с матерью, не смогла подарить мне даже бледного подобия этого чувства. Если бы что-то случилось со мной, я не стала бы звать на помощь никого из этих людей. Отчасти, потому что обрекла бы тем самым их на верную смерть в борьбе с неравной им силой. Преимущественно — потому что знала: никто из них за меня не заступится. Принимая лечение из моих рук, как должное, они полагали меня хуже себя самих, а мать ещё в раннем детстве научила меня с ними не спорить.
— Вас мучает совесть, потому что вы оставляете их?
Не ожидая, что барон заговорит со мной первым, я вздрогнула и вскинула голову.
Оказалось, он немного осадил коня, чтобы мы могли ехать вровень, и смотрел на меня внимательно, будто его в самом деле интересовал ответ.
Я пожала плечами, подбирая слова.
Он кивнул, готовый довольствоваться этими.
— Как я понял, нормального врача здесь нет?
Молчать было глупо,
