Я вернулась, чтобы сжечь его дом - Наталья Викторовна Бутырская
Конечно, раньше я многого не замечала, не видела разницы между тем, как воспитывали старших сестер и меня. Только став замужней женщиной и столкнувшись с порядками в чужой семье, я поняла, как же мне повезло с родителями. Или, наоборот, не повезло. Возможно, строгость бабушки могла бы закалить мой характер лучше родительской ласки.
Когда мне исполнилось десять лет, бабушка отстранилась от дел поместья, передала свои обязанности маме, в том числе и мое воспитание, но это была ее единственная уступка. С рассветом служанки облачали ее в парчовые халаты, укладывали волосы в тяжелую замысловатую прическу, подбирали украшения под стать наряду, немного подкрашивали лицо. Весь день она блюла достоинство, как драгоценный нефрит: после завтрака принимала гостей, после обеда слушала чтение классических трудов, а по вечерам ее личный дворик наполнялся звуками гуциня или стихами старинных пьес.
Я подождала, пока служанка оповестит бабушку о моем приходе, и, получив приглашение, вошла в небольшие ворота. Благодаря душевному зверю — огненной лисе, бабушка выглядела моложе своего возраста, никто бы не дал ей больше шестидесяти лет. Бай-Бай, снежная лиса, делала то же самое для матери, в свои сорок пять та казалась тридцатилетней.
— Доброе утро, Ялань! — сухо поприветствовала меня бабушка.
Она сидела в тени дерева, сложив руки на коленях. Статная, строгая и даже чопорная, бабушка словно находилась на официальном приеме, где снисходительно допускала до себя просителей. А ведь я ее младшая внучка!
— Внучка Ялань почтительно приветствует дорогую бабушку, — низко поклонилась я. — Пусть Небеса ниспошлют дорогой бабушке здоровье, сравнимое с сосной и кипарисом, и долголетие, равное Южным горам!
— Твои пожелания — лучшее лекарство, — бабушка одарила меня легкой улыбкой. — Вижу, душевный зверь пошел тебе на пользу, хоть я и не одобряю этот выбор. Зачем нужна эта ласка? Маленькая, пронырливая, похожа на крысу. Разве это подходящий зверь для девушки из благородной семьи? Лучше уж купили бы ту радужную лисицу, хотя это чересчур вызывающе. Куда только смотрел Вэй?
— Бабушка, как всегда, права, — снова поклон. — Ялань повела себя опрометчиво, взяв медовую ласку.
— Зато, как я погляжу, у тебя наконец появились манеры. Неужели существуют душевные звери, которые могут на это повлиять?
Разбалованная родителями, я обычно не придерживалась этикета внутри поместья да и вне его стен нередко позволяла себе лишнее, что всегда раздражало бабушку. Зато после уроков Сюэ Сюэ манеры вросли в мою плоть и кости — следовать этикету было легче, чем не следовать ему.
Полчаса мы с бабушкой говорили на общие темы, обсудили вчерашний прием у семьи Су, погоду, домашние дела, новые прически, что недавно вошли в моду, и лишь затем мне было дозволено перейти к причинам визита.
— Осмелюсь попросить у бабушки разрешения посетить городские лавки…
Она прервала меня:
— Увы, дитя, я не могу разрешить тебе выйти из поместья.
— Могу ли я узнать причину?
Бабушка со вздохом поднялась из кресла, подошла ко мне и сказала:
— Ялань, это не мой каприз, а воля твоего отца. Ты его вчера разозлила, и он велел не выпускать тебя за ворота. Подожди немного. Его гнев стихнет, и ты снова сможешь гулять с подругами. Если что-то нужно — проси у меня. Ли Вэй не посмеет запретить своей матери помогать тебе.
Это было… неожиданно. Неужели отец до сих пор думает, что у меня есть неведомый поклонник? Как… забавно, хотя вместо последнего слова хотелось сказать что-то покрепче. Меня интересовали не только покупки, я надеялась отыскать доказательства, что Сюэ Сюэ не тот, кем кажется. В результате я не могу отказаться от помолвки, потому что у меня есть только слова, и не могу доказать их, потому что отец запретил выходить. Тупик.
— Ялань?
— Да, прошу прощения, я задумалась. Тогда я вынуждена попросить дорогую бабушку о помощи. Мне нужна чистая бумага и тушь. Много листов и много туши. Той, что у меня есть, недостаточно.
Лицо бабушки смягчилось:
— Неужели на вчерашнем приеме кто-то затронул твое сердечко? Ли Вэй также запретил выходить твоим личным служанкам, а все письма велел передавать ему.
— Нет-нет, это не для переписки. Хочу кое-что написать для себя.
— Хорошо, тебе принесут всё необходимое. Буду рада услышать твои стихи.
Кажется, бабушка решила, что я влюбилась и собираюсь излить чувства на бумагу. Но это было не так.
После полудня Лили принесла стопку рисовой бумаги шусюань, на которой так удобно вести беглые записи. Я растерла тушь, макнула кисть, на мгновение задумалась и начала писать.
Имена людей, что работали с Сюэ Сюэ: лавочники, чиновники, стражники, иноземцы. Дела, в которых он участвовал. Места, куда он ездил за время нашего брака. Предметы, которые он покупал. Всё. Каждая мелочь. Одно воспоминание тянуло за собой другое, причем не всегда связанное с Сюэ Сюэ. Я записывала всё подряд. Приемы. Празднества. Набеги степняков. Военные походы. Голодные бунты. Небывалые морозы и засухи. Новые душевные звери и их способности.
Потом перешла на более мелкие детали. В каком году в моду вошла прическа «облачная булочка»? Когда начали рисовать хуадянь, узор между бровями, в виде цветка абрикоса? Откуда семья Цзы привезла повара, который прославился кулинарным талантом на весь Линьцзин?
Время от времени я вскакивала с места, обходила комнату по кругу, чтобы унять дрожь от неприятных воспоминаний. Вскоре утомившееся тело потребовало больше простора! Тогда я подхватила Ми-Ми и отправилась в сад, чтобы размять ноги. Сначала я шла неспешно, любуясь цветами, но потом ускорила шаг.
Наше поместье было довольно велико, особенно для семьи, где всего одна жена и одна незамужняя дочь. В нем располагалось с десяток небольших двориков и домов, в которых обычно живут наложницы с детьми, взрослые сыновья со своими семьями, дальние родственники, приехавшие в гости. Даже слуг у нас было не так много, как полагается чиновнику такого уровня, потому что бабушка не хотела тратить деньги попусту.
Многие дворики выглядели заброшенными, они заросли травой и кустарником, их террасы покрылись пылью, а черепица на крышах потускнела. Я обошла их все, заглянула в каждые незакрытые ворота: вот Сливовый двор, а тут двор Белой Сосны, следом — двор
