Канарейка Великого князя - Ольга Геннадьевна Росса
Я стояла и смотрела на мужчину, не понимая, правду он говорит или…
— Нравлюсь? Так отпустите меня и отправьте домой, — я поджала губы.
— Вы же знаете, я не могу сделать это сейчас. Я дал клятву своим товарищам из общества и не могу подвести их.
— Тогда молчите и не говорите мне больше о том, что я вам нравлюсь, — процедила я и, развернувшись, быстро зашагала к дому. Вот и подышала свежим воздухом…
Глава 11. Касания бабочки
Ближе к вечеру Глаша сообщила, что баня готова. Господа уже помылись, и настал мой черёд. Выросшая в городе, я редко бывала в бане, но если выпадал случай, то не отказывалась, тем более сейчас не стану. Плескаться в лохани мне жутко надоело.
Заодно я спросила у горничной, правда ли, что она работает за жалованье. Девушка подтвердила это, гордо заявив, что она не крепостная, а мещанка. Хвалила барона за доброту и проявление справедливости по отношению к простым людям. Поведала немного о Владимире Ивановиче: рассказала, что он добропорядочный семьянин, любит свою жену, воспитывает восьмерых детей. Младший сын вот только в июле родился. М-да, а в моём времени восемь детей в семье это редкость.
Я надела халат, сверху накинула тёплый плащ и отправилась в баню, которая находилась на заднем дворе. Глаша проводила меня. Внутри предбанника было холодно, темно, пахло сухими берёзовыми вениками, которые висели в углу под потолком. Я быстро скинула одежду и юркнула в открытую баню, успев склонить голову, чтобы не разбить лоб о низкую притолоку.
Горничную я отправила домой — хотелось уже нормально помыться самостоятельно без чужой помощи. На окне стояли две свечи, еле освещая парилку. Главное, видно всё. Вокруг головы я обмотала небольшое полотенце.
Поддала пару, плеснув кипятка на каменку и взобралась на пол о к погреть косточки. Тело быстро покрылось капельками пота. Я дышала короткими урывками — горячий пар обжигал ноздри. Пришлось лечь, чтобы голова опустилась ниже и жар не жёг так сильно. Через минуту совсем стало хорошо, пар разошёлся по бане. В ушате лежал распаренный веник. Сев на полк е , я принялась хлестать себя по бокам, млея от приятного аромата берёзовых листьев, которые норовили прилипнуть к коже. Как же хорошо-то! Ух! Окатила себя водой и принялась за мытьё.
Когда я уже почти закончила, осталось только волосы прополоскать в отваре ромашки, ощутила спиной чей-то прожигающий взгляд. Мурашки прокатились по телу, несмотря на то, что в бане стояла жара. Я замерла, выпрямившись, но почему-то не смела обернуться и посмотреть, кто за мной подглядывает.
Вдруг по спине прошла приятная волна прохлады, остужая кожу, словно лёгкий ветерок ворвался внутрь, хотя дверь в баню никто не открывал. Дуновение уплотнилось, и я почувствовала едва ощутимое касание пальцев. Они словно играли на пианино, дотрагиваясь по очереди моих лопаток, спускаясь ниже.
Я схожу с ума? Рядом никого нет. Кто может касаться меня? Наваждение или у меня галлюцинации?
Однако ощущение, что меня разглядывают, усилилось. Обернусь и увижу наконец невидимого гостя. Но я стояла как вкопанная, млея от еле уловимых приятных касаний, которые переместились на мою талию и вот-вот скользнут на ягодицы. В висках бешено бился пульс, сердце бухало в груди, голова шла кругом. Стало тяжело дышать, и я открыла рот, жадно глотая горячий воздух. Пальцы неожиданно пропали, словно и не было их, и я усилием воли обернулась, уставившись в маленькое оконце. Первое, что я увидела, это его потемневшие зелёные глаза, пристально разглядывающие меня.
— Пётр! — рассердилась я, понимая, что этот бесстыдник тут делает.
И вдруг перед взором замельтешили белые мухи, уши заложило, ноги стали ватными, и я рухнула на скамью. Словно в тяжёлом сне я наблюдала за тем, как дверь в баню распахнулась. Пётр влетел внутрь, подхватил меня обмякшую на руки и вынес в тёмный предбанник. Холодный воздух окутал тело, даря облегчение.
— Держись, — бормотал мужчина, усадив меня на скамью. Он нашёл мои вещи, закутал меня в большое полотенце, сверху накинул плащ, снова подхватил на руки и вышел на улицу.
— Дыши глубже, — словно издалека долетел до меня его хриплый голос. Я прильнула к надёжному мужскому плечу и прикрыла глаза. Тело превратилось в тряпку, я не могла пошевелиться, словно лишилась всех сил.
Как мы дошли до дома и оказались в моей спальне, я не запомнила. Пётр усадил меня на кровать, стащил с моих плеч плащ и бережно уложил меня на постель, накрыв одеялом.
— Барышня! Что случилось? — в комнату вбежала Глаша и засуетилась возле моей кровати.
— Угорела наша гостья, — тревожные нотки прозвучали в ответе колдуна, — ей нужно отлежаться. Глаша, принеси барышне чаю с мёдом.
— Хорошо, — и служанка скрылась из виду.
— Ольга, как вы себя чувствуете? — мужчина присел на край постели и внимательно посмотрел на меня.
— Фигово, — прошептала я, прикрыв глаза.
Он на секунду оторопел, видимо, не понял значения слова из моего времени.
— Голова кружится? — решил он просто опросить меня.
— Да. Слабость такая, что ноги еле чую, — вяло отозвалась я, ощущая сухость во рту. — Пить хочу.
Пётр тут же поднялся и нашёл графин с водой на туалетном столике. Через мгновение я уже жадно глотала воду из стакана, а колдун поддерживал меня за спину, обняв крепкой рукой.
— Спасибо, — я откинулась на подушки и натянула одеяло до самого подбородка, помня о том, что на мне лишь полотенце. Затем я посмотрела на мужчину. — Вы подглядывали за мной.
— Каюсь, — Пётр сдвинул брови на переносице, — но если бы не я, не знаю, когда бы вас хватилась прислуга или мы с Владимиром Ивановичем.
— Это вас не оправдывает, — процедила я и снова прикрыла глаза.
— Согласен, — отчеканил он. — Я хотел убедиться, посмотреть, насколько вы прекрасны без одежды.
Вот ведь гад! В памяти всплыли приятные ощущения невидимых пальцев на моей спине. И тут меня осенило. Это не было глюком!
— И как? Убедились? — я приоткрыла веки и с прищуром посмотрела на мужчину. — Я чувствовала ваши прикосновения. Как вы это сделали?
— Немного поколдовал, — Пётр невозмутимо смотрел на меня. — Вам понравилось?
— Идите к чёрту, — процедила я, отвернувшись. — Не хочу вас видеть.
В комнату вернулась Глаша с
