Птичка в академии, или Магистры тоже плачут 3 - Катерина Александровна Цвик

— Какой милый зверек. — Граф с интересом рассматривал ежа и, судя по всему, находил его весьма забавным.

Зря он так. К Ё-ё лучше относиться серьезно, без иронии.

Когда дверь за Рошэль и ее племянником закрылась, еж выдал:

— Зверек… Сам он лошадка застоявшаяся.

— Ну, если на то пошло, то не лошадка, а конь, — задумчиво протянула я, на мгновение забыв, что рядом стоят адепты.

— Не знаю, я пока вижу только лошадку. Наличие у него… э-э-э… половых признаков коня еще нужно доказать, — парировал Ё-ё.

Кажется, Эмилия хотела что-то сказать в защиту своего кумира, но герцог произнес:

— Все, я доставил Ё-ё к тебе, Эйлин. Твой друг там настоящую истерику устроил.

— Меня не хотели отпускать! Представляешь-пф⁈ Собрались опыты на мне ставить!

Герцог недовольно поморщился, но опровергать ничего не стал. Видимо, Ё-ё и в самом деле не зря навел там шороха, раз вызвали самого́ герцога и ему лично пришлось заниматься этой проблемой. Хотя Ё-ё — очень важное существо. Он лечит короля и принца, так что доверять его охрану кому-то незнакомому в это неспокойное время очень опасно.

— Мне пора, — наконец произнес эль Кременье и окинул нас всех внимательным взглядом. — Прошу, не теряйте времени. Нам очень нужны эти амулеты.

И стоило герцогу уйти, как я скомандовала:

— Адепты, за мной!

— Нас ждут великие дела-пф! — натянул на колючки непонятно откуда вдруг взявшийся красный плащик еж и деловито подбоченился.

— Ё-ё, за тобой хоть в жерло вулкана, — хмыкнули адепты и проследовали за нами.

Глава 8

О том, что обещания нужно выполнять…

Сонная одурь никак не хотела отпускать Марселя, давила на разум, перемешивала образы. Он ощущал себя потерявшимся в пустыне путником, давно оставшимся без воды. Хотелось упасть и не вставать, но он упорно шел вперед, преодолевая эти «пески» и возникающие миражи.

Наверное, он бы уже и смирился со своей участью — казалось, Марсель брел так вечность, — но неизменно возникающий перед внутренним взором образ милой притягательной девушки в круглых очках, которая почему-то постоянно превращалась в ярко-оранжевую птичку и звала его за собой, не давали сдаться. Он понимал, что обязан наконец покинуть это место и вырваться… куда-то вырваться.

— Он такой горячий, — донеслось из-за знойной мерцающей пелены, которая стояла перед глазами, и лба коснулась прохлада.

— Он борется с отравой, которую вдохнул, — ответил голосу другой, надтреснутый, который явно принадлежал существу постарше.

— Он выживет? — забеспокоился еще больше первый.

И Марсель ощутил, как прохлада прошла ото лба по волосам, словно… Он не сразу смог подобрать определение своим ощущениям. Это словно чья-то рука гладила его по голове.

— Не знаю, — ответил все тот же надтреснутый голос. — Был бы на его месте кто другой, я бы сказала — точно не выживет. Но это же дракон. Может быть, он и сможет перебороть этот яд.

Голоса затихли, а пустынный зной внутреннего мира Марселя усилился, заставляя терять сознание, падать в темноту, из которой нет возврата. Но внезапно… пошел дождь. Дождь? Хотя нет, всего пара капель упали ему на щеки и зашипели, будто оказались на раскаленной сковороде.

— Не плачь, милая, — снова раздался надтреснутый голос. — Все будет… — фраза прервалась, будто хотели сказать нечто другое, но передумали, — как будет.

— Я знаю, как все будет, — мрачно ответил первый голос, и Марсель услышал, как его обладательница судорожно вдохнула воздух. — Патриарх меня убьет. И будет это делать очень медленно. Он любит издеваться над своими жертвами.

— Он твой отец. Возможно, он тебя пощадит… — начал было второй голос.

Но первый его с яростью перебил:

— Он не мой отец и никогда им не будет! Он убил моего отца после того, как все-таки нашел нас с мамой! Ничего не помогло… Мы так прятались! Так… — На щеки Марселя снова начал капать дождь. — Но Патриарх все-таки нас нашел. Он думал, я забуду, как он убивал моего отца. Да! Отца! — почти выкрикнул голос, будто с его обладательницей кто-то собирался спорить. А потом голос сел почти до шепота: — И пусть он был мне не родным, но он любил нас с мамой. Любил и заботился. Мама… Он убил и ее… Страшно убил. А когда я отказалась слушаться, посадил меня в маленькую пещерку, эдакий земляной мешок, где не водилось ничего, кроме многоножек. И они постоянно падали мне на голову, потому что по потолку пещерки постоянно кто-то стучал, словно хотел разрушить ее и погрести меня под тоннами земли! — Кажется, обладательница голоса перешла на вой. — Я… я так больше не могла. И я стала слушаться его! Но я должна была отомстить за них! Должна! А сейчас… сейчас он меня убьет. Так же, как и их. Страшно убьет. В назидание другим. Я его знаю. Я знаю…

Слушать эти причитания и ощущать чужие слезы на своем лице Марсель больше не мог. Против этого восставала вся его натура, и не только человеческая ее часть. Дракон внутри него взревел, желая защитить слабого, наказать того, кто причиняет такую душевную боль. Зверь мог понять убийство из-за голода или в бою, но вот такие издевательства — нет. И Марсель ощутил, как пространство пустыни, в котором он находился, будто мнется, словно лист бумаги в чьих-то руках… или лапах, а потом и вовсе разрывается на части.

Миражи исчезли, горячка отступила, и Марсель понял, что может открыть глаза:

— Патриарх за все ответит, — прошептал он пересохшими губами, глядя в перекошенное страхом лицо девушки, на чьих коленях лежала его голова. — Лисса, я тебе это обещаю.

— Обещатель нашелся, — невесело хмыкнула рядом Дизере, но в ее голосе слышалось немалое облегчение. — Как ты себя чувствуешь? Встать сможешь?

Марсель попытался сесть, и с помощью Лиссы у него это получилось. Увидев, что он очнулся, девушка взяла себя в руки. Лисса явно хотела, чтобы он видел в ней сильную непобедимую арахнидку, и теперь смущалась своей слабости.

Марсель оперся о стену и на мгновение прикрыл глаза, приходя в себя. Ему все еще было очень плохо, но силы стремительно возвращались. В отличие от магии…

Оглядевшись, Марсель увидел, что находится в небольшой пещерке, вход в которую перекрыт решеткой. И прутья в ней