Абитуриентка. Студентка - Роман Абдуллов

— Знаю я, как она помогла! — усмехнулась Оста. — Распугала всех! Видали, как собаки от нее шарахаются? Ее и с обоза-то наверняка выкинули, чтоб от уродины избавиться.

— Злая ты, Оста, — тихо сказала Тасита. — И без того сироте тяжко. Неказиста, памяти нет, никому не нужна…

— Как это не нужна⁈ — округлила глаза Фиби. — Молчуну нужна!

Девушки звонко рассмеялись, а Тасита покачала головой и дождавшись, когда смех утихнет, сказала:

— Она и вам нужна. Или кто-то из вас за Молчуна хочет пойти?

— А что ты на нас-то киваешь? — подбоченилась Оста. — Сама разве не боишься?

Тасита подняла голову от вышивки и спокойно посмотрела на подружек:

— Не боюсь. Но отец не позволит.

— Ха! Ты оттого и не боишься!

— И мой бы не позволил, если б старостой был!

Разгорающийся спор прервала хлопнувшая дверь, и все посмотрели на вход. Там стояла она — чужачка.

Глава 7

Другой мир!

Ренна дождалась, когда Вэлэри скроется из виду и поспешила к свахе, живущей через три дома.

— Децима, — с порога начала она, — отложить помолвку надо.

— Отчего же? — спокойно спросила сваха, дородная баба средних лет. — Ты присаживайся, отобедай с нами.

Свахины домочадцы по очереди окунали ложки в горшок с густой похлебкой и ели, звучно чавкая и рыгая. Ренна никогда не понимала местного порядка — так выражать свое довольство. На ее родном севере принято было есть молча и каждому из своей чаши.

Привыкнув к полутьме, Ренна разглядела, что за столом помимо младших дочерей свахи и ее старухи-матери, был и Тат, муж Децимы. Выходило неловко. Она-то думала обсудить без мужских ушей. Но чего уж теперь?

Она легонько поклонилась:

— Благодарствую. Отобедала я уже. На минутку забежала, отговорить тебя.

— Да что стряслось? — Децима недовольно нахмурилась и перестала есть. — Молчун уж все пороги поотбивал, торопит, обнов да подарков наготовил. Эх, и видный же парень! Своим бы дочерям сосватала.

— Не надо мне! — всполошилась Вевея, средненькая.

— Молчи уж! — цыкнула на нее мать. — Кто тебя отдает?

Она повернулась к Ренне:

— Ну, сказывай.

— Так деньков бы через пять-шесть, — Ренна замолчала, не желая за обедом да при Тате говорить о том, что у Вэлэри наступают нечистые дни.

Сваха намек поняла.

— Вот оно как… Ох, не хочется мне тянуть. Такая удача подвернулась, такая удача… Да и бабы ждут.

Тат вдруг перестал жевать и проворчал:

— Дуры же вы! Справный парень, рукастый, за таким не пропадешь, а вы чужачке сплавить хотите.

— Вот частенько и впрямь хочется, чтоб муж безъязыкий был, — с охотой откликнулась Децима. — Ты о будущем подумал? А вдруг детишки безъязыкие пойдут? Как представлю Фиби или Вевеюшку, одну, да в немом доме, как посередь призраков… Сердце кровью обливается. Ничего, не пропадет ваш Молчун, и с чужачкой уживется. К тому же сам ее выбрал, нашел себе под стать.

— Сами носы воротите! Из кого выбирать-то⁈ — в сердцах бросил Тат, вставая из-за стола.

Он вышел, со всего маху хлопнув дверью. Старуха хрипло засмеялась, а Вевея испуганно вскрикнула и вытаращила глаза на мать.

Все ненадолго примолкли. Ренна угрюмо рассматривала широкое, красное лицо свахи, вспоминая, как сама пришла в Большой Лес в поисках лучшего места — безопасного. Да, углежоги приняли ее и скрывают уже двадцать лет, но в вопросах общины до сих-то пор не больно считаются. Мол, лечить — лечи, а мнение свое при себе держи. Вот наверняка, будь она молодицей, тоже выдали бы за убогого. Правило, конечно, верное, нужное — парня до двадцати пяти женить, остепенить, но когда по чужому указу да за никому неугодного… Хоть беги.

— Много они понимают, — проворчала Децима, вновь принимаясь за еду. — Мужикам-то что? Им, поди, в радость жена-молчунья. А вот за мужиком-молчуном девки почему-то не бегают. Ничего, и этого оженим, неужто я не смогу, оплошаю. Тем более совершеннолетнюю-то… А мелковата она. Я думала, годков шестнадцать, подрастет еще. И с чего ты имя ей этакое придумала — Вэлэри?

Ренна не ответила, да сваха и не ждала ответа, она вся была в своих мыслях о предстоящей помолвке. Все-таки выдать замуж без родительского напутствия и без согласия невесты — дело непростое. А Ренна полагала, что Вэлэри согласия не даст.

С другой стороны, для Вэлэри же будет проще, решатся все проблемы, и заживет она обычной жизнью. Плакать по ночам перестанет. Да и сама Ренна успокоится. Наконец-то перестанет тревожиться, что чужачка уйдет из деревни и выдаст ее, незаконную целительницу, Магическому контролю.

— А что, начались уже женские-то дни? — спросила вдруг Децима.

Ренна очнулась от размышлений и с удивлением посмотрела на сваху. И чего ей так не терпится? Неужто Молчун совсем допек?

— Да не начались еще, аура чистая. Но завтра днем уж точно придут.

— Днем, говоришь, — Децима хищно прищурилась. — А мы тогда с утра да пораньше все устроим.

— Подготовить бы заранее, а то девка она необычная, с характером. Как бы не воспротивилась.

— Ренна, лекарка ты хорошая, — сказала Децима, поднимаясь и важно выпячивая грудь. — Вот и лечи, сватовство мне оставь. Я каких только гордячек не уламывала! А уж к ущербной-то сироте ключик не хитро подобрать. Спасибо, что пришла, предупредила. А теперь не обессудь, дела у меня.

Выйдя на заснеженную улицу, Ренна оглянулась на дом свахи и пробормотала:

— Лечи, значит, и с советами не суйся. Ну, ну, посмотрю я на тебя завтра.

* * *

Только Лера зашла, и тут же в длинном просторном помещении, в котором, кажется, собралась вся деревня, повисла тишина. Лера замерла, словно пригвожденная к месту — все смотрели на нее. И с каждой секундой все большее неодобрение проступало на лицах окружающих. Захотелось провалиться сквозь пол или сбежать, но пол был крепким, а проходить опять сквозь строй парней на крыльце — увольте!

Вспомнив наставления Ренны, она слегка поклонилась. Может, перед такой толпой и глубже надо было, но уж как смогла. Все-таки непривычно спину гнуть. Тем более ей, современной образованной девушке, перед какими-то застрявшими в средневековье сектантами.

Народ вроде бы расслабился, и Лера незаметно перевела дух.

В доме было тепло, даже душно,