Северный ветер - Александрия Уорвик
Западный ветер с каменным лицом наблюдает за борьбой брата.
– Твоя жизнь или жизнь твоей жены. Выбирай, или я выберу за тебя.
– Ты мразь! – выплевываю я.
Горячие злые слезы застилают мне глаза, размывая скудный свет факела. Очень обидно умирать, когда только обрела смысл жить.
– Стой.
С того места, где лежит Борей, доносится тихое шипение.
Что-то проявляется у него на груди. Гладкое древко, каменный наконечник.
– Вот, – с трудом произносит Король стужи, поднимая копье скрюченными раздробленными пальцами, и рука его трясется от боли, дыхание тяжелое и прерывистое. – Возьми. Только отпусти Рен.
– Нет! – Я бьюсь в путах, но вторая лоза обвивается вокруг моего пояса, пригвождая к стене – Он тебя убьет!
Зефир вскидывает взгляд к потолку.
– Сколько раз повторять? – устало бормочет Западный ветер. – Я не хочу смерти брата. Я хочу восстановить равновесие в мире. У Борея останутся крохи сил, не волнуйся.
Я застываю.
– О чем ты?
Западный ветер выжидающе смотрит на Северного. Но Борей содрогается, когда внутри начинает подниматься зверь, тени разрастаются, заливая чернотой белизну его кожи. Он выгибается дугой с яростным воплем. Я наблюдаю метаморфозу, и мой пульс замирает, а от тревоги накатывает тошнота.
– Борей… – шепотом зову я.
Если он обернется полностью, то, боюсь, больше не вернет прежний облик в таком слабом состоянии.
Борей оседает, стиснув зубы и широко распахнув черные глаза.
Пристально наблюдая за братом, Зефир объясняет:
– Наша сила неразрывно связана с бессмертием. Отказаться от силы – значит выбрать смертную жизнь.
Смертную? Он никогда об этом не говорил. Я всегда считала, что его сила не имеет отношения к бессмертию. Но если они связаны… Я пытаюсь и никак не могу осмыслить это открытие. Борей – смертный человек. Борей – без сил и без копья.
Изо рта Северного ветра вырывается хриплый рык. Мгновение спустя кажется, что он сумел совладать с превращением, потому что в глазах Борея больше нет страха, когда он протягивает копье – сосредоточие своей силы и источник бессмертия – Зефиру. Если это и выбор между моей жизнью и его, то это не выбор. Это вынужденная безысходность. И он возненавидит обыденную смертную жизнь. За что же ему цепляться, когда уйдет сила? Кем он будет считать себя? Какую цель перед собой поставит? Кем он станет, когда его прежняя жизнь оборвется?
– Не надо, – умоляю я. – Просто… просто подумай, что ты делаешь.
Борей содрогается всем телом, черные вены вздуваются на шее и на щеках.
– Это мой выбор, Рен, – гортанно произносит Северный ветер. – Я уверен.
– Но ты лишь нарушишь равновесие!
Земля нуждается в зиме так же, как и в весне. Если он потеряет силы, кто отзовет снег и лютый холод?
За Борея отвечает Зефир:
– Не волнуйся, Рен. Земля древнее самых старых богов. Она преподнесла свои дары божествам тысячелетия назад. Времена года вернутся к своему круговороту и в твоем мире, как и должно. Недолгая зима, затем передышка, расцвет.
Борей все еще держит копье, а Зефир так сосредоточен на желанном оружии, что не замечает, как лозы уже не сжимают вокруг меня тиски. Ногами я касаюсь пола.
Наконечник копья сияет все ярче. Свет обжигает. Затем притупляется и начинает пульсировать, как слабое сердцебиение.
Словно Борей вложил в копье всю силу – и даже ту, что осквернил темняк внутри него, ведь тени исчезают с его кожи. Зефир шагает вперед, протягивая руку за оружием, и взгляд вновь безоблачно-лазурных глаз мужа обращается на меня. И я понимаю, что он хочет.
Западный ветер утратил бдительность.
У нас есть всего один шанс.
Едва Зефир смыкает пальцы на древке, копье исчезает и появляется снова у моих ног. И я его хватаю. Разряд молнии пробегает по моему телу, жаром отдаваясь в костях, испепеляя вены. Из каждой частички тела сочится горячая, яростная сила. Так вот, значит, как это – быть богом?
Каменный наконечник вспыхивает, и глаза Зефира расширяются. Я скалю в усмешке зубы.
– Ты идиот, Зефир с Запада, – выплевываю я.
Копье потрескивает. Ослепительный свет заливает все небольшое пространство, когда я мощным взмахом описываю дугу. С наконечника срывается ледяная стрела и ударяет в грудь Зефира. Он отлетает назад и ударяется в стену с такой силой, что по камню проходит трещина, и пещера снова со стоном содрогается. Земля качается, а копье распадается в моих руках. Вся его сила – лишь пыль. И когда скала начинает крошиться, я бросаюсь к Борею, накрываю его телом и принимаю на себя весь вес рухнувшего потолка.
Глава 43
Любовь (имя существительное): глубоко нежная, страстная привязанность к другому человеку. Влечение, включающее сексуальное желание. Человек, к которому вы испытываете романтические чувства. Вечная преданность.
Глава 44
В дверь стучат – отрывистое «тук-тук-тук» и сразу:
– Госпожа?
Я уютно свернулась в кресле, прислонясь головой к окну, и наблюдаю, как с восходом солнца рассеиваются облака. Так я провожу которое утро. От дыхания заиндевевшее стекло запотевает. Горячая водная взвесь, что исчезает в считаные мгновения. Ведь ничто не вечно, включая стены вокруг моего сердца, которые нынче лежат в руинах.
С тех пор, как я нашла Борея в пещере, прошло три дня. И я до сих пор его не видела.
Мне не дают покоя воспоминания о том темном месте. Борей, его покрытое синяками, избитое лицо и тело. Сломанные рука и ключица, рваные раны на коже, кошмарное состояние пальцев, и стрелы, утыкающие его бедра и предплечья. И Зефир, с холодным и пустым выражением лица, стоящий над Бореем. Брат. Лжец. Предатель.
Мой желудок опасно сжимается. Я закрываю глаза, пережидая головокружение, и прижимаюсь лбом к обжигающему холодом стеклу. Надо бы поесть, но каждый раз, когда я пытаюсь, тело объявляет бунт.
Я трусиха.
Прихожу в себя от прикосновения, с удивлением вижу на своей руке чью-то ладонь.
– Госпожа? – В глазах Орлы мерцает тревога. – Вы меня слышали?
– Прости, Орла. Просто задумалась.
Или, скорее, старалась ни о чем не думать.
Моя служанка и подруга сжимает мою ладонь в своих, словно защищая. Тепло ее прозрачной кожи растапливает мой мертвенный холод.
– Вы грустите.
Так и есть. Самая что ни на есть правда. Мне кажется, в той пещере умерла часть моего сердца.
– Орла, – говорю шепотом я. – Мне нужна помощь.
– Конечно, нужна, – с готовностью отвечает служанка, словно давно ждала этой просьбы. – И нечего стыдиться.
– Я не знаю, что делать. Я в замешательстве.
Когда пещера обрушилась, Паллад и его люди откопали меня, Борея и Зефира из-под завала. Они переправили меня к Альбе, и та исцелила мою сломанную ногу и запястье. Зефира бросили в темницу под цитаделью. Вчера Орла сказала, что Борей почему-то выпустил брата. А по-моему, с его жалкой жизнью давно уже пора было покончить.
Все, что Зефир делал с Бореем
