Судьба в наследство. 1. Письмо, с которого все началось - Елена Александровна Ковалевская
Под такие незатейливые подтрунивания мы быстро посбрасывали свою амуницию. Увязали все по переметным сумкам.
- А ты что стоишь как статуя? Иди сюда, помогу.
Голос Гертруды оторвал меня от шнурования сапога. Я подняла голову. Агнесс с мученическим выражением лица пыталась справиться с ремнем плечевого щитка. Эта копуша толком ничего не сняла, только мелочевку расстегнула.
Да, досталась нам юная неумеха. И где только таких воспитывают?
Герта споро выпотрошила ее из защитных накладок и кольчуги. Броня наздевана на нее не ахти какая, а уже падает. М-да хлипковатая спутница нам досталась! Одоспешь чуть посерьезней, не поднимется.
- Агнесс, как давно ты стала младшей сестрой? - как бы между прочим поинтересовалась я.
Мне, дуре, расспросами раньше заняться следовало, еще в ордене. Глядишь, отвязалась бы от такой обузы.
- Полгода...
Чего она там шепчет?
- Громче! Тебя же совсем не слышно.
- Полгода, старшая сестра.
- Сколько?! У тебя же начальный этап обучения не закончен!
Теперь мы все оторвались от своих дел, и уставились на новенькую.
- Ну, я не знаю... - смутилась Агнесс.
- То есть, как это не знаешь? - у меня аж сумка из рук выпала. - Ты где обучалась? Из какой комендатерии?
- Из дальней...
- Из дальней, девочка, понятие растяжимое! - отрезала я.
Ничего себе! Еще и говорить не хочет, откуда она.
Сестры смотрели на меня в ожидании, они-то прекрасно знали какой должен последовать приказ. Несмотря на то, что взять ее в дорогу был приказ настоятельницы, я не имела права таскать ее за собой, пока у нее положенный срок не вышел.
- Живо собирай свои вещички, и мухой в монастырь! И моли бога, чтобы там не заметили твоего отсутствия!
- Не могу, - Агнесс втянула голову в плечи. - Мне мать настоятельница приказала с вами ехать.
- Возвращайся обратно! - рявкнула я не слушая ее отговорок.
Мало мне забот с письмом, так еще и эти проблемы!
- Не могу, - продолжала упираться та. - Мне сказано с вами ехать, куда бы вы ни направлялись. У меня на то есть приказное письмо от настоятельницы.
- Приказ сюда!
- Лишь в монастыре Святого Августина его велено отдать. Это тоже распоряжение настоятельницы.
Ты смотри, девчонка-то какая упертая! Вот навязали на мою голову такое наказание!
- Тогда живо собирайся!
Да, думаю, что быстро съездить не получится! Сестры Гертруда и Юозапа поглядывали на меня с осуждением, смешанным пополам с неудовольствием.
А я что могу сделать? Не по своей же прихоти я эту доходяжку тащу. Что меня особенно убивает в роли командира среди своих подруг: если решение им нравится - они его с радостью выполняют, если же нет - от разобиженных взглядов неделю отделаться невозможно.
Я отошла к Пятому, поправила подсумки, проверила подпругу, села в седло, только собралась тронуться...
- Ты что творишь, бесстыжая?!
Нет, меня точно с ними сегодня кондрашка хватит! Ну, чего Юза опять разоралась?!
- Как ты посмела волосищи свои напоказ выставить?!
Я оглянулась. Та-ак! Еще не легче! Агнесс взялась сегодня нас добить! Мало того, что она сидела в седле точно в поговорке у кавалеристов: как собака на заборе, так и ехать собралась в поддоспешнике нараспашку, с непокрытой головой. Неудивительно, что Юозапа завопила, как резаная. Без боевого облачения верхом, сестрам полагается путешествовать в рясе, с разрезами по бокам. Под нее одеваются широкие кальцони и высокие сапоги по колено, на голове горжет, а поверх него не очень длинный покров. Эта же ворона, только кольчугу в мешок упихала - и сразу в седло полезла. (Кальцони - разъемные, широкие штаны-чулки.)
- Бегом, переоделась! - рявкнула я на Агнесс, злясь на ее дурость.
И что за недоразумение настоятельница нам в четверку подсунула?!
В итоге мы сидели верхами с кислыми лицами, смотрели за суетными раскопками младшей сестры в своих сумках и тихо переговаривались.
- Герта, скажи. Неужели и я такая беспомощная была, когда меня определили в четверку? - я начинала под присмотром Гертруды.
- Не все так печально, как здесь, но ты полчаса блевала после своего первого трупа и потом еще два дня зеленая ходила, - услужливо напомнила мне та.
- Если после боя ее будет тошнить меньше, я поставлю самую толстую свечу апостолу Фальку.
- Если она вообще кого-нибудь сможет прикончить, - выразила наше общее сомнение Юозапа.
Прошло не менее получаса, прежде чем мы снова смогли тронуться в путь. Гертруда сразу же принялась исправлять огрехи в обучении Агнесс. Она прирожденный наставник, многому научила меня и Юзу.
- Спину держи прямо! Бока коленями сожми!
Такими темпами девочка к вечеру света белого невзвидит, через неделю нас проклянет, а через две - чему-нибудь научится.
До города мы добрались к самому закату, из-за Агнесс приходилось ехать медленно. Под вечер она едва не выпадала из седла. Ворота пока были распахнуты, десяток стражников сидевших возле них, лениво посматривали по сторонам: места спокойные, да и народа желающего попасть в город к ночи становилось маловато. Проводив нас лишенными интереса, пустыми взглядами, поскольку с церковников-то налог содрать нельзя, они продолжили созерцать засыпающие окрестности. А мы, миновав арку ворот, направились к небольшому навесу, притулившемуся неподалеку от них. Поскольку Витрова находилась в ведении нашего ордена, там расположилась пара боевых сестер, в обязанности которых входило фиксировать въезжающих в город церковников и проверять у них проездную бирку - металлическую пластину с названием ордена и именами путешествующих священнослужителей.
- Господь посреди нас, сестры, - поприветствовала я их, предъявляя пластинку.
- Есть и будет, - последовало в ответ. - Госпиталь неподалеку от северных ворот.
- Благодарю.
Я и так знала, где он расположен, но таковы были правила.
Если бы я не показала бирку, нашу четверку должны были задержать до выяснения цели поездки. А посмей мы воспротивиться, из неприметной калиточки появились бы еще шестеро сестер, и две из них - с арбалетами. В Церкви все серьезно, нечего болтаться без дела. Если нужно куда-то съездить, проси
