Соблазн - Лера Виннер
Каждое его слово обжигало, заставляло волоски на шее вставать дыбом.
— Не слышу ответа.
— Да.
Я согласилась прежде, чем успела опомниться, и на губах Бруно заиграла улыбка победителя, которую невозможно было спутать ни с чем другим.
Он сдвинулся ниже, и мне пришлось снова вцепиться в простынь, в самом деле сгорая от стыда — потому что его самого ничего не смущало, от того, с какой непоколебимой уверенностью он развел мои колени шире.
— Ты в самом деле никому не позволяла такого? Даже дома? Не могу представить, чтобы хоть кто-нибудь из окружающих тебя мужчин этого не хотел.
Первое же прикосновение его языка, горячее и влажное, выбило из груди весь воздух, и все мои силы ушли на то, чтобы не вскочить и не оттолкнуть его.
Впрочем, на этот раз Бруно ответа и не требовал — он в самом деле увлекся своим занятием. Как и обещал, пробовал по-разному, то легче, то настойчивее, и я потеряла счет времени.
Кровь стучала в висках, тело дрожало от силы незнакомых ощущений, и когда его голос не заглушал все прочие звуки, я отчетливо слышала собственное тяжелое, перемежаемое короткими стонами дыхание, хотя и очень старалась молчать.
Это было так хорошо, что быстро стало наплевать на все возможные устои и правила, на собственные представления о том, что допустимо, а о чем невозможно даже помыслить.
Бруно знал, что делать так хорошо, как будто мог подслушать мои мысли. Он уверенно и сильно придерживал за бедра, не позволяя мне отстраниться ни на минуту, даже когда я начала метаться под ним, и чем тяжелее и чаще дышала я, тем настойчивее становились его движения.
— Хватит, пожалуйста… — я облизнула губы, таращась бессмысленным и плывущим взглядом в потолок.
Сдалась, когда счет времени потерялся окончательно, и это стало невозможно.
Он в самом деле остановился. Подался ко мне ближе, не забыв при этом положить ладонь туда, где только что были его губы.
— Мне остановиться? Правда этого хочешь?
Не понимая толком, что делаю, я обхватила его за плечи и сжала его бедра коленями точно так же, как сжимала немногим ранее на шкуре.
— Не могу больше…
Признаться в этом так прямо оказалось на удивление просто, и словно в награду за такую смелость Бруно снова поцеловал меня в шею, провел по ней языком.
— Тогда чего же ты хочешь, Мира? Скажи.
Мне оставалось только запрокинуть голову, подставляясь этим прикосновениям и надеясь, что он и дальше будет таким же понятливым.
Вот только Бруно, добившись своего, жалеть меня больше не собирался.
Он медленно двигал ладонью, постепенно сводя меня с ума, и тихо засмеялся на ухо, когда я с протяжным тихим стоном подалась навстречу.
— Ну же, герцогиня. Ты только что отдавалась мне так, будто всю жизнь только об этом и мечтала. Чувствуешь, где моя рука?
Единственная связная мысль, на которую меня хватило, была о том, что раньше, хотя мне и было мучительно стыдно, он хотя бы молчал.
Будучи не в силах сказать это вслух, я укусила его в плечо.
Хрипло засмеявшись, Бруно двинул ладонью резче.
— Давай, Мира. Скажи. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
От этого фамильярного, простого, допустимого разве что для самых близких обращения голова начинка кружиться ещё сильнее, и задыхаясь, я сжала вместо простыни его волосы.
— Ты уже делаешь это. Можешь сказать.
— Пожалуйста, — я почти простонала это, едва слышно и коротко, не добавив «Подавись, сволочь» только потому, что раскалённый воздух, которого отчаянно не хватало, опалял грудь.
— «Пожалуйста» — что?
Бруно слегка, совсем не больно, прикусил мой сосок прямо через намокшую ткань, и его пальцы оказались во мне.
Меня тряхнуло от того, как этого было мало.
Теперь он молчал, только двигал ими мучительно неспешно, целовал меня легко и беспорядочно, куда придётся, и дышал так тяжело и заполошно, что выносить всё это дольше не стало никаких сил.
— Войди в меня. Хочу, чтобы ты был во мне.
То ли небо все-таки рухнуло на землю от того, что я это сказала, то ли это оказалось настолько хорошо.
— Слушаюсь, госпожа, — он выдохнул это мне на ухо горячо и смазано, и убрал руку.
Ощущение пустоты оказалось настолько мучительным и острым, что очередной мой стон превратился почти в скулёж.
Под веками жгло, но смотреть на Бруно сейчас было невыносимо, — даже не помня себя, я помнила о том, что он все это видел. То, как я металась под ним, как бесстыдно разводила колени в стороны, уже откровенно прося его…
Теперь тяжесть его тела не казалась мне пугающей. Напротив, я с безоглядной радостью вцепилась в его плечи и прогнулась в спине, когда он толкнулся в меня нетерпеливо, сильно, так, словно извелся сам, добиваясь этой просьбы от меня.
В этот раз он не давал мне привыкнуть, не уговаривал, не требовал открыть глаза. только двигался ритмично и сильно, так, чтобы я не могла не пошевелиться, ни толком вдохнуть. Только продолжать хватиться за него, уже без слов демонстрируя свое полное согласие на все на свете.
Глава 6
Меня разбудило пение птиц и ласковый солнечный луч, упавший на лицо.
Лежать под мягким и лёгким одеялом было уютно, но я рывком села, прижимая его к груди, а потом бросилась к открытому окну.
Светлое летнее утро было тихим и безоблачным, даже лес успокоился, как будто не гнулся несколькими часами ранее, повинуясь тёмной силе герцога Керна.
Моё платье и чистая рубашка на выбор висели на стуле, но я отдала предпочтение правому, здраво рассудив, что лучше быть готовой к чему угодно.
Бруно нашёлся в комнате с камином стоящим у окна. Он тоже был полностью одет, а светлые волосы, так приятно путавшиеся ночью в моих пальцах, оказались собраны в короткий аккуратный хвост.
— Ты говорил, два дня. Что это значит?
Он обернулся, окинул меня долгим и задумчивым взглядом.
Солгал?
Намеренно обманул, воспользовался моим загнанным состоянием, чтобы потешить свою гордость и отыметь герцогиню как дворовую девку?
От этой мысли стало так горько, что я задержала дыхание.
— Не уверен. Но, кажется, нам следует готовиться ко встрече гостей.
Бруно ответил негромко и спокойно, и я ему поверила.
Почему бы он на самом деле мне ни
