Мама для выброшенного ребенка - Виктория Вестич
— Сейчас накормлю тебя вкусным пюре. Любишь яблочное пюре? — говорю вслух, поглаживая слегка пухлую милую щечку малыша. — Интересно, как же тебя зовут?
Я оглядываюсь на Аню. Было бы здорово, если бы она немного приглядела за ребенком, пока я буду на кухне, пусть даже и сидя на своей кровати. Это ведь несложно и, если что, можно громко позвать меня, необязательно самой на руки брать. Но подруги в комнате нет вообще.
Обложив малыша подушками, я бегу на кухню и вытаскиваю из холодильника небольшую баночку с яблочным пюре. Вообще я обычно не покупаю такое, тем более что детское питание — не такое уж дешевое лакомство для обычной студентки, проще ведь обычное яблоко купить. Но тут вот захотелось очень сильно это самое пюре пару дней назад и как будто под руку кто-то толкнул, положила все-таки в корзину две баночки. Пригодились же!
Я наливаю воду в кастрюльку и ставлю ее на плиту, чтобы та подогрелась. А после того, как зажигаю газ, машинально оглядываюсь на окно. Тут, с пятого этажа, весь двор как на ладони. Интересно, не уехали еще те мужчины? Они ведь собирались записи с камер изымать — а вдруг посмотрят прямо сейчас и узнают меня?
Но долго об этом раздумывать не приходится: взгляд выхватывает уже знакомую фигуру подруги в красном пуховике. Та, махая активно руками, что-то громко рассказывает тому самому майору и бритоголовому Назару, показывая на наши окна. Сквозь приоткрытую щелку форточки доносится благодаря хорошей акустике ее голос:
— Там она, с ребенком этим, с мусорки приволокла и прячет!
Мужчины переводят взгляд на окна, и я отшатываюсь, хватаясь от испуга за сердце. Оно колотится бешено, когда я вижу, что Назар с майором тут же рванули к подъезду, и бросаюсь со всех ног в комнату к малышу.
Паника накрывает с головой, лишь чудом я держусь, не давая себе сорваться в истерику. Еще никогда я не попадала в подобную ситуацию, когда за мной всерьез гнались двое мужчин. Я на пятом этаже с малышом, лифта нет, лестница одна — ситуация безвыходная!
Дрожащими пальцами я быстро запихиваю ручки и ножки малыша в комбинезон и застегиваю его. Хорошо хоть не стала убирать верхнюю одежду далеко, оставила ребенка лежать поверх нее. Времени на чемодан и остальные вещи нет совсем. Схватив только сумку с документами и деньгами, я вылетаю на лестничную площадку.
Все мои действия занимают доли секунды, но я все равно нещадно опаздываю. Уже слышу топот ног бегущих наверх мужчин, но идей — ноль, никаких! Куда мне деваться? Вверх, на технический этаж? Но они ведь не дураки, поймут, где я, да и не факт, что там дверь не закрыта на замок. К тому же, выхода с крыши нет совсем, рано или поздно меня точно найдут.
Я мечусь по площадке, не зная, куда бежать и что делать, а потом застываю посреди нее и с глаз срываются слезы. Неужели это конец? Они ведь попросту отберут ребенка! Не знаю, что будет со мной, возможно, вообще ничего, раз они не хотят поднимать шумиху, но с малышом… малыш совершенно точно окажется совсем не в тех руках. Кто знает, как дальше Назар с ним хочет поступить?
— Эй, сюда! — неожиданно раздается громкий шепот снизу.
С лестничного марша на меня выглядывает девушка с четвертого этажа. Мы сталкивались с ней пару раз однажды — я помогала ей нести тяжелые пакеты с продуктами. Насколько я помню, ее зовут Лика, у нее еще ребенок лет трех.
Едва я дергаюсь к пролету и привычно хватаюсь за перила, как Лика машет активно руками, привлекая мое внимание:
— Держись стены, чтобы не видели! Быстрее!
Не веря своему счастью, я срываюсь вниз, стараясь слишком не топать. Лика уже бежит к настежь распахнутым дверям своей квартиры, и я влетаю за ней следом. Девушка захлопывает дверь за мной быстро, лишь в конце очень-очень осторожно, чтобы не было слышно звуков закрытия и защелки замка. И очень вовремя, потому что топот ног приближается: Назар с майором пролетают по площадке четвертого этажа вверх.
Лика, приложив палец к губам, машет мне на комнату, чтобы я зашла туда. Опомнившись, я тут же выполняю ее просьбу, в то время как девушка остается. Вдруг малыш расплачется? Наверняка снаружи это будет слышно. Так что я прикрываю с собой дверь и, вся дрожа от пережитого испуга, опускаюсь обессиленно на диван.
Что мне делать? Они ведь поймут, что далеко я не ушла, у этого бритоголового куча людей, рассредоточатся по двору, весь подъезд прошерстят… И полиция с ними, вообще могут по квартирам начать ходить, быстро выяснят, где я прячусь. А выход из подъезда один…
Так что, выходит, это и правда конец?..
Лика заходит за мной следом в комнату буквально через минуту.
— Это дружки мужика твоего что ли? — спрашивает она, украдкой выглядывая из-за шторы во двор.
— Что? — из-за собственных мыслей я не сразу понимаю, что спрашивает соседка.
— Те снизу. Я просто в такую же ситуацию попала однажды. Папаша моего Женьки тоже отморозков каких-то нанял, что меня караулили. Хотел проучить и ребенка отнять. А тут проснулась, смотрю — типы подозрительные рыскают. Я тебя видела в глазок, как ты проходила с мелким, а потом та девчонка орала и на окна тыкала. Жалко из-за шумоизоляции не слышно толком, что.
Лика опускается рядом со мной, заглядывает в лицо.
— А… да… — рассеянно бормочу в ответ.
— Перепугалась?
— Угу, — выдавливаю я.
Глаза наполняются слезами, и я поспешно вытираю их. Не время и не место сейчас плакать.
Девушка сочувственно вздыхает.
— Они не дураки. Я, конечно, сейчас прикинусь, что меня дома нет, но они ведь караулить будут подъезд, рано или поздно дождутся. А может быть вообще в квартиру вломятся. Если другие соседи их пустят, и моя квартира одна неосмотренной останется, очевидно будет, где ты прячешься…
Я киваю. Поднимаюсь с места, кладу малыша на диван и пока что снова снимаю с него комбинезон. Стараюсь не думать, что ситуация безвыходная. Невозможно куда-то внезапно исчезнуть с четвертого этажа обычной хрущевки, когда вокруг куча людей, что хотят тебя любой ценой найти. Неужели придется отдать им ребенка? Неужели вообще ни шанса спасти его нет?
Я еле держусь, чтобы не расплакаться от бессилия, даже на Лику не смотрю и благодарность за спасение выдавить не могу. Понимаю, стоит только увидеть ее сочувственный взгляд, как разрыдаюсь.
— Эй, ты
