Бывший. Путь обратно - Марта Макова

— Придёшь вечером к реке? — улыбаюсь, а в башке одна мысль: «как целовать-то её буду разбитыми губами?»

— Мало тебе? — бровь соболиную выгнула, а взгляд тревожный по морде моей нарядной бегает.

— А братьям твоим? — смеюсь. Не так-то просто меня голыми руками взять. В уличных драках я тёртый калач, ещё тем охламоном до армии был. Мать не раз рубашки мои зашивала, да синяки с ссадинами обрабатывала, плача и причитая, что ждёт меня тюрьма. Да и в армии не на кухне хлеборезом служил, кое-чему научили.

— Поймают в тёмном переулке — пришибут, и некому будет остановить. — намекает, что нас быстро разняли мужики.

Но я тоже не хило успел её братьям-акробатам навесить: одному нос расквасил, второму рёбра посчитал. Ну и меня они тоже достали малость.

— Переживаешь за меня?

Фыркает, точно лисица, но не уходит же! Нос задрала, глаза синие прищурила, всем видом равнодушие демонстрирует. Но не уходит!

— Придёшь, Катюш? Я ждать буду на косе за поворотом реки.

— Ну, жди. — усмехнулась, а во взгляде черти пляшут.

Ох, не девка — огонь!

И снова воспоминания. Как упрямые цветы пробивают асфальт, так они упрямо проламывали корку на затянувшейся ране. Лезли наружу, заставляя сердце кровить.

Остановился на обочине и вышел из машины. Может, зря я решил заехать сюда? Не стоит ворошить прошлое, которое и так не отпускает. Столько лет не мог смириться с мыслью, что не дождалась меня Катя, обманула, поманила любовью своей, а потом махнула хвостом, как лисица, и была такова. Поклялся себе, что выброшу её из сердца, из памяти, но не смог. Первая любовь не забывается.

Побрёл, по ласково льнущей к ногам траве, на самый верх холма. туда, где когда-то пело моё сердце, а из груди рвался крик безмерного счастья. Так орать в небо от распирающего тебя счастья можно, наверное, только в свои двадцать бесшабашных лет.

Ну и красотища здесь! Я уже и забыл, какой вид открывается с этого места.

Положил на затылок сомкнутые в замок пальцы, потянулся всем телом до хруста в костях. Вдохнул полной грудью. Хорошо! Тёплый, ещё не знойный ветер, гнул высокие травы, гонял зелёные волны по земле. Пахло одуряюще вкусно. землёй, травой, свежестью реки, вольным ветром.

Станица внизу лежала как на ладони. Сверкала золотыми куполами двух храмов, в зелени садов мелькали разноцветные крыши домов, ленты улиц изгибались вслед за руслом бликующей на солнце, широкой реки.

Катя-Катерина… Помнишь ли ты, как приезжали сюда верхом на лошадях? Если не считать того дурацкого поцелуя на ваших конных скачках, здесь я тебя впервые поцеловал. По-настоящему. Сладко. Горячо. Грешно.

Желанная моя, вольная казачка. Гордячка. Сильная. Отчаянно смелая. Медовая. Немало сил я потратил, чтобы завоевать её. Я таких девушек больше никогда не встречал. Да и не встречу, наверное.

Нашёл глазами конезавод на краю станицы, а за ним вытоптанное поле, на котором местные казаки проводят свои праздничные скачки. Именно там я впервые увидел её.

Невысокую, стройную девчонку в облегающих брючках, сапожках для верховой езды и черкеске. А ещё с косой до самой попы и толщиной с мой кулак.

Увидел и влюбился.

Бесстрашная, даже отчаянная, она как влитая сидела на вороном коне, словно они были одним целым. У меня дух перехватывало, когда она на полном скаку выполняла опасные трюки джигитовки.

Кажется, в тот день станица чествовала своих выпускников школ. Мы с Васькой приехали накануне вечером, добре отметили свой дембель и возвращение домой. Точнее, это Васька вернулся к себе, а я так… Переждать время до подписания контракта.

После срочки решил остаться служить в армии, домой не возвращаться. Там матушка вышла замуж и привела в нашу однушку своего мужика. Ну и куда мне было ехать? На раскладушку на кухне? Выходом был контракт, тем более что часть, в которой мы с Васькой служили, была непростая — войсковая разведка.

Немного не дотянул до окончания контракта. Списали по ранению. Калекой не остался, но и для службы в разведке стал непригоден. Растерялся немного, не знал, чем теперь заниматься, куда податься. Планировал же посвятить жизнь службе в армии. Но не судьба.

Спасибо бывшему командиру полка — позвал к себе на родину, работать в охранном агентстве, которое он организовал год назад, после выхода на пенсию. Согласился, и вот ехал через всю страну. В машине минимум вещей, всё самое необходимое на первое время. Остальное барахло багажом отправил. Да и не так уж и много я приобрёл за годы службы. Что мне одному нужно было?

Самое ценное — машина. Остальное на подружек спускал. После командировок, ох, как женской ласки хотелось. А без подарков к нынешним девкам не подходи. Да и не жадный я, и почему не порадовать свою очередную подружку безделушкой? Телефончик подарить или колечко, в ресторан сводить — без проблем. И ей приятно, и мне потом награда в виде горячего, благодарного секса.

Так что женским вниманием я никогда не был обделён, а вот любви… Не случилось. Сидела заноза в сердце. Дёргала. Не давала открыть его другим.

Глава 4

— Я Саша. Белов. Помните? С Васькой вашим служили вместе, тёть Зин. Я гостил у вас после армии.

Хмурое лицо женщины разгладилось, расплылось в улыбке узнавания.

— Ох, Саша! Я и не признала тебя! — Васькина мать суетливо задёргала задвижку на калитке и распахнула её передо мной. — Так повзрослел. Возмужал. И не узнать! Входи, входи, касатик.

— Вот ехал мимо, думаю, дай заскочу, друга армейского повидаю.

Лицо женщины вдруг снова сморщилось, задрожало.

— Нет Васеньки моего. Уж два года, как нет. — уголком платка промокнула мутные от подступивших слёз глаза. — Да ты проходи, Саша. В хату проходи.

— А где он? — я не хотел верить в закрывшиеся после женских слёз подозрения. Может, работать уехал в город? Или куда-нибудь на север махнул за длинным рублём?

— Маша! Бельчонок! — женский голос за забором дома напротив заставил сбиться с шага, обернуться. Бельчонок? Так мама ласково называла меня когда маленьким был. Фамилия у нас Беловы, вот детское прозвище оттуда.

— Поедем к деду на конюшню. — Катина мать вела за руку маленькую девочку, наверное, внучку. Уж не Катина ли дочь? Я пытался рассмотреть малышку, но как назло, тётя Наташа всё время прикрывала её собой, а Васькина мать уцепила меня за руку и потянула в дом.

— Заходи, соколик. Голову пригни