Беда опера Тихого, или Женюсь на тебе, рыжая - Ульяна Николаевна Романова
— Юлька, ты бы так не смеялась, у тебя Отеллович. Узнает, что ты снова куда-то свинтила, как приедет…
— Это да, — кисло согласилась Юлька, но тут же выдала новую идею: — Но можно его взять с собой.
— Чтобы он своим выражением лица всех распугал? — буркнула я.
— Вы помиритесь, — заверила меня Юлька, кладя ладонь мне на плечо.
— Да ну его, — махнула я рукой, — пойдемте, следующая остановка наша.
Мы, болтая, дошли до университета и разбрелись каждый на свои занятия. Первой парой у меня была лекция, на которой я машинально что-то записывала, то и дело косясь на телефон и горя желанием открыть диалог с Лехой.
Еще песня «ох, Леха, Леха, мне без тебя так плохо» оказалась очень прилипчивой и играла в голове на вечном повторе, заставляя окончательно терять самообладание.
После первой пары я чуть было не написала, но пришли другие мысли. А что, если он спит? Или занят? Или… Или просто подумает, что я навязываюсь?
А что, если я ему вообще не нравлюсь? А если нравлюсь, нужно ли как-то обозначить, что он мне тоже нравится? Мама всегда учила, что девушка должна быть гордой и недоступной, ни в коем случае не звонить и не писать первой и дать мужчине возможность самому проявить инициативу.
Но написать хотелось, и не только потому, что я скучала. Любопытство снедало изнутри, а я так и промучилась до начала второй пары, крутя в руках мобильный.
Боже, как все становится сложно, когда мужчина тебе очень нравится. Почему я не испытываю ничего подобного, когда мне нужно написать одногруппникам, Марку или любому другому представителю противоположного пола?
Наверное, потому, что их мнение обо мне меня не очень-то и волновало, а вот что подумает Леха, волновало, и очень сильно.
В итоге я волевым решением убрала мобильный подальше и сосредоточилась на китайских иероглифах. И до конца пар мобильный доставала лишь однажды, когда звонила Юлька с предложением вместе пообедать.
Нужно ли говорить, что в момент, пока я не знала, кто звонит, у меня сердце билось где-то в висках, голова кружилась, а руки дрожали в надежде, что это опер Леха?
К концу занятий я начала его тихо ненавидеть. Поселился в моих мыслях и никак не желал выходить! Вот что ему стоило написать мне одно сообщение? Тридцать секунд его времени! Я же жду. И надеюсь. И мне любопытно… А-а-а-а-а!
И когда я уже потеряла всякую надежду, а пары закончились, он позвонил!
Я же, из приобретенной за время ожидания вредности, смотрела на экран и решалась, ответить или нет.
А потому что пусть тоже помучается, вот так!
— Алло, — наконец-то ответила я, решив, что он помучался достаточно.
— Привет, тыковка! Я жду у ворот универа, — коротко сообщил Алексей.
Я так обрадовалась, что поймала себя на том, что почти бегу, только у центрального входа в здание.
Остановилась, отдышалась, поправила волосы и медленно вышла на улицу, стараясь не споткнуться по дороге. Была у меня такая особенность: когда я старалась выглядеть величественно, чаще всего случался конфуз — я падала, что-то роняла, спотыкалась и делала все, чтобы задумка не удалась.
Леха ждал меня у машины. Он разговаривал с кем-то по телефону. В черной футболке, голубых джинсах и модных темных очках он выглядел как с обложки журнала. Вот бери фотоаппарат и фотографируй на стенд «Почетный кентавр отделения, редкий краснокнижный экземпляр!».
Заметив мое приближение, он жестом указал мне на машину, предлагая сесть, а сам остался на улице продолжать разговор.
Я устроилась в салоне, положила на колени свою сумку, которая больше напоминала баул, и приготовилась ждать.
Но ждать пришлось недолго.
Алексей сел за руль, развернулся корпусом ко мне и снял очки.
— Привет, тыковка, — хрипло поздоровался он и улыбнулся.
— Почему ты мне не позвонил? — сразу же выдала я совершенно не то, что хотела.
Охнула, прикрыла рот и поняла, какую глупость сморозила. Вот зачем я это сказал?
Но Леха, вопреки моим ожиданиям, развеселился. Его глаза заблестели, а сам он с трудом сдерживался, чтобы не засмеяться.
— Я переживала, хотела узнать, как прошла вчерашняя поездка, — не зная, куда смотреть и куда себя деть, пояснила я.
— Так вот в чем дело, — нахмурился Леха, — а я-то думал, что ты скучала.
— Что тебе сказал Римир? И что ты сказал Римиру? Почему вы поругались? — окончательно разнервничалась я.
— Неправильную ты профессию выбрала, Хиросима, — голосом умного кота Матроскина выдал Леха, — надо было к нам идти, допросы — это прям твое.
— Леш, — взмолилась я, — ну, расскажи. Я же с ума сойду от любопытства. Нет, никто, конечно, изменений не заметит, но…
А он взял и засмеялся, при этом с такой теплотой глядя на меня, что я растаяла. И начала улыбаться ему в ответ.
— Опер Леха, прекрати все время ржать, все и так уже поняли, какой ты породы! — потребовала я, ерзая на сидении.
— Тыковка, ты себе не представляешь, как мне с тобой хорошо, — вдруг огорошил он.
Я поперхнулась воздухом, а Алексей неожиданно протянул руку, коснулся кончиками пальцев моей щеки и заправил за ухо выбившуюся прядь волос.
У меня дыхание кто-то спер, вместе с падежами, местоимениями и словарным запасом в целом, прихватив способность думать и даже моргать.
Все мысли сосредоточились на его пальцах, рисующих узоры на моей щеке, а потом на шее. Кажется, даже пробежали мурашки, но мне было плевать, я ничего, кроме шума крови в ушах, не слышала.
Мне казалось, что я находилась под гипнозом или в каком-то сильно измененном состоянии сознания. А когда Алексей резко убрал руку и завел мотор, мне стало холодно.
И захотелось потребовать немедленно руку вернуть.
Единственное, что я успела заметить — как он заиграл желваками, выезжая на дорогу…
Глава 27
Серафима
Алексей молчал, и я тоже молчала, переваривая совершенно новые чувства, свалившиеся на меня.
Когда дыхание наконец выровнялось, я осознала, что никогда не реагировала подобным образом на прикосновения. У меня не вылетали мысли из головы, я не начинала дрожать и уже точно никогда не хотела ультимативно требовать вернуть руку обратно, чтобы снова прикоснулся.
Я осознала, что, оказывается, я никогда не влюблялась. Нет, у меня были увлечения, в школе мне нравился парень на два года старше, и мы даже дружили некоторое время. Но однажды он с друзьями пошел меня проводить, встретил Римира, и наша дружба быстро закончилась.
Тогда папа объяснил мне, что если парень испугался моего брата, то он мне не
