Развод. Я хочу стать мамой - Виктория Вишневская
И даже, чёрт возьми, презерватив на полу не поищешь! Его и не было бы. Мы с Ариной ими не пользуемся! Значит, даже если… даже если… Горло сжимает, дышать тяжело.
– Ты какого делаешь в моей постели? – сиплю.
– Ты чего? – она перекатывается со спины на живот, задирает ноги и машет ступнями. Простыню тянет на себя, прикрывает обнаженное тело. Хоть за это спасибо. Меня кроме жены никто не интересует, но… мало ли. Мало ли что я натворил?
Страшно, чёрт возьми. Я же не мог напиться настолько, чтобы уложить сестру своей жены в постель? Не мог. Наверное.
Но в голове плавают не совсем отчётливые картинки: мы вдвоём заходим в спальню, падаем на нашу общую кровать. Я держу её за талию. Нависаю сверху. Она смеётся? Или это не смех? И опять – обрыв.
Твою мать. Десять лет не пил и не стоило начинать! Зачем я вообще эти шоты? Расслабился, мать его.
– Ничего не помнишь? А мне казалось, что такую ночь тяжело забыть, – тянет мечтательно, театрально. Губы бантиком. – Ты был аккуратен.
Меня скручивает. Хочется заорать, убежать, провалиться. На секунду комната плывёт. Я хватаюсь за стенку шкафа. Кажется, только она не даёт мне упасть.
– Ты дура? – шепчу зло, сипло. – Млять, Лена, ладно я был пьян… ты не могла меня остановить?
– Не могла, – шепчет в ответ, отводит глаза. – Ты накинулся, как одичалый! У вас с сестрой секс вообще есть? Ты думаешь, мне не стремно? Я думала, мы спокойно поговорим, а ты…
Она дёргает простыню, соскальзывает с кровати, ногами приземляется на ковёр. Подходит почти вплотную, пахнет теми самыми сладкими духами, от которых меня мутит. Подбородок вздёргивает гордо.
– Я ей ничего не скажу, – выплёвывает тихо. – Не переживай. Арина мне важна, и я не хочу, чтобы она страдала из‑за такого, как ты.
Каждое слово щёлкает по зубам. Я – мудак. И мало что помню.
Лена уходит, сверкая пятками. Но от этого легче не становится.
А вдруг ничего не было? Что если она… преувеличивает? Или издевается? Или прикол такой тупой? Я цепляюсь за эту мысль, как за спасательный круг. Я. Не. Мог. Изменить. Не мог. Не хотел. Не верю.
Или мог? Я был пьян. Мог забыться. На месте Лены увидеть Арину. Они же чем-то похожи. Глаза, ресницы длинные, этот жест подбородком. И я… Накинулся не на ту? От одной этой мысли меня выворачивает. Скулы сводит.
Я никогда не рассматривал Лену как женщину. Вообще никого не рассматривал. У меня есть жена. Это как правило с большой буквы. Но отрицать очевидное – Лена девушка, которая умеет себя подавать, ходит почти полуголая по дому, смеётся громко, цепляется – факт.
В последние недели я нарочно перестал на неё смотреть, научился видеть в ней избалованного ребёнка, который топает ногами и просит внимания. А тут… меня переклинило?
Чёрт-чёрт-чёрт, я не знаю. Как узнать, что случилось, что было в моей голове, и как после этого Арине смотреть в глаза?
Телефон, как назло, пищит, вырывая меня из ступора. Резво подхожу к тумбе, хватаю трубку. Время уже десять. Ариша.
Меня как ледяной водой окатывают.
Лена же не могла ей уже всё доложить?..
Фух, нет.
Прислала сообщение: она сидит в аудитории, готовится к выступлению.
«Встала, как убитая. Без тебя не спалось совсем».
Сглатываю. Блокирую экран и бросаю телефон на кровать, впиваюсь пальцами в волосы.
Идиот. Чёртов идиот.
Как я мог совершить такую ошибку?
Я должен в ней признаться. А что потом? Она разочаруется во мне. Наш брак треснет по швам. Она уйдёт, а я сдохну без неё. Так нельзя. Поступить эгоистично, с грузом на душе, или… быть честным? Может, она простит?
Баран ты, Август! Как ты допустил такую осечку?
В жизни на левую бабу не смотрел! А тут… Хочется с разбега долбануться о стену. Вызвать себе амнезию и забыть про сегодняшнее утро. Но Лена не забудет. И самое хреновое — она всё может рассказать сестре. Значит, я должен сказать первым.
Весь день хожу как на ножах. Спотыкаюсь о собственные мысли. Гул в ушах, как на стройке.
Состояние на душе отвратительное.
Даже не смог жену из аэропорта встретить. Она приехала домой двадцать минут назад, а я так и не вылез из своего кабинета, как подлый трус. Сижу, как мышь в норе, и мечтаю исчезнуть.
Но должен. Она ведь меня ждёт.
Со скрипом на душе выхожу из кабинета. Каждый шаг по коридору — как по стеклу. В груди дыра, в мозгах пустота, ладони липкие.
Навстречу из-за угла вдруг выскакивает мелкая. Идёт, чуть ли не вприпрыжку. Завидев меня, улыбается так противно.
Мне плевать на неё. Всё произошедшее — ошибка.
— Не хмурься, — весело говорит она, проводя пальцами по моей груди, стоит нам только поравняться. Ногти острые, чужие.
Хватаю её за запястье, с силой сжимаю, притягиваю к себе. Она кривится, тихо взвизгивает, как поросёнок, но мне плевать.
— Ты много себе позволяешь, — шиплю. — Ещё раз подобное повторится — вылетишь отсюда пулей.
— Своего ребёнка выгонишь? Дерзай, — шипит, пытаясь вырвать руку. — Отпусти, идиот, больно.
Швыряю её руку так резко, что она опять издаёт какие-то звуки и хватается за плечо. Если вывих — ничего страшного. Будет уроком.
Лечу уже намного быстрее, лишь бы не видеть это лицо. Воздуха не хватает, словно дом сжался.
Дохожу до нашей спальни, куда наверняка пришла Арина после приезда: разобрать чемодан, сходить в душ, расставить свои баночки. Сердце колотится, как бешеное.
И правда — нахожу её там ровно после душа. Волосы ещё влажные, пахнут её шампунем — сладким, родным.
И опять накрывает липкий, колючий страх.
Не говори — шепчет что-то внутри. Она не поймёт и уйдёт. Не говори.
— Привет, любимая, — подхожу к Арине из-за спины, пока она снимает свои любимые серёжки и кладёт их на туалетный столик.
— Ой, напугал! – восклицает, вздрогнув.
— Прости, — виновато шепчу. Не только из-за испуга, но и из-за того, что случилось сегодня утром. И ночью… — Не терпелось увидеть тебя.
— Ты не встретил меня. Много работы?
— Ужасно.
— Бедненький мой, — оборачивается, оставляет лёгкий поцелуй на губах. Тёплая, своя. Носом в мою щёку – и всё,
