Слишком долго была хорошей - Мира Айрон
— Я это так не оставлю, — в голосе матери появились зловещие нотки. — И из семьи тебе уйти не дам. А твоя эта… Верочка очень пожалеет о том, что посмела влезть в чужую семью. Да ещё потворствовала твоему пьянству!
— Она никуда не лезла, — плохо ворочая языком, отозвался Владислав Иванович. — Я сам к ней хожу. Она… слушает меня, ей интересно. Мысли мои, чувства… Тебе разве когда-то было это интересно, Аля?
— Бедненький ты, несчастненький! Некому тебя выслушать! А такое слово как «долг» ни о чём тебе не говорит? Или для тебя рубашка собственного эгоизма ближе к телу, чем родные дети? Несовершеннолетние, между прочим!
— Кто бы говорил, — устало ответил отец. — Наши дети растут сами по себе. Если бы не тёща, они бы уже забыли, что такое домашняя еда!
— Да как ты смеешь..! — голос матери прозвучал ещё громче и выше, в нём отчётливо зазвенели слёзы.
— А что тут сметь? Разве я говорю неправду, Аля? Для тебя на первом месте школа. Ты домой вообще не спешишь, тебе тут неинтересно. Даже если ты дома, то у тебя есть с собой какая-нибудь работа, и ты занята. Дети материнской ласки не знают, не понимают, что это такое. Ты хоть в курсе, кто из нас чем дышит? Для тебя это важно?
— Зато Верочка твоя в курсе, чем ты дышишь! И даже знает, как!
Отец промолчал, только протяжно вздохнул.
— Ты можешь сколько угодно уходить от разговора, но тебе придётся ответить, Сотников! Обращение в ваш профком я уже написала, и в горком партии тоже. Потому готовься…
Лина, которой было уже двенадцать лет, многое поняла из разговора родителей, даже почти всё. Девочка очень боялась, что мама застукает её за подслушиванием, паниковала от этой мысли, потому максимально бесшумно выбралась обратно в подъезд, а домой вернулась через полчаса.
До этого сидела на деревянной скамейке за кустарником, росшим по периметру детской площадки, и тяжело размышляла о том, что же теперь будет. Она очень жалела маму и боялась за отца, даже несмотря на «Верочку». В груди застрял какой-то холодный комок, мешающий свободно дышать, и лишь намного позже Лина поняла, что это безысходность смешанная со страхом.
На следующий день отец вернулся с работы раньше, чем обычно, и он был полностью трезв, однако ещё через несколько дней пьянство возобновилось. А спустя неделю после того, как Элина случайно подслушала разговор родителей, её впервые в жизни отправили в пионерский лагерь.
В профкоме гороно путёвок уже не было, но помогла бабушка, и Лина поехала в «Гудок» — ведомственный лагерь железнодорожников.
В первые дни девочка очень скучала по дому и даже плакала. Несмотря на то, что росла она практически в школе, особо компанейской никогда не была. Тем более, никто из её немногочисленных подруг в лагерь с ней не поехал.
Единственным знакомым (если его вообще можно было таковым считать) оказался сосед бабушки Валерка Мизгирёв. Но такие знакомства Лине точно не были нужны. Валерке не так давно исполнилось всего девять лет, и он окончил второй класс. Да ещё роста был очень маленького. К тому же, постоянно пакостил и вредничал, не боясь ни взрослых, ни более старших детей.
В лагере Элина старалась игнорировать Валерку, благо они были в разных отрядах. Да и он, к счастью, не особо интересовался присутствием Лины, находил для себя дела и круг общения поинтереснее, потому со временем девочка перестала задумываться о нём и опасаться.
В общем и целом всё обошлось, и Валерка никакого урона репутации Элины не нанёс. Зато он стал первым, кто сообщил девочке о том, что она очень красива.
Однажды Лина проснулась едва ли не раньше всех из отряда и решила привести себя в порядок, пока в умывальной мало народу. Утро выдалось не по-южному прохладным, а умывальная находилась на улице, сбоку от корпусов.
Элина зябко ёжилась, вдыхая холодный и влажный воздух, смешанный с мятным и свежим ароматом зубной пасты, когда заметила у соседнего умывальника Валерку Мизгирёва.
Девочка была в майке и в шортах, и мелкий нахал нарочито внимательно осмотрел её с головы до ног. Его синие глаза весело блеснули.
— Тебе чего, Мизгирь? — неприязненно спросила Элина, которая, во-первых, была не в настроении, а во-вторых, не доверяла хитрому и ушлому Валерке.
— Ничего, — пожал плечами мальчишка. — Просто ты очень красивая. Я слышал, как парни из старшаков это говорили, вот и посмотрел.
— А ты не повторяй как попугай! — вспыхнула девочка. — И вообще ты всё врёшь!
— Зачем мне врать-то? — пожал плечами Мизгирёв и провёл ладонью по короткому стриженному под машинку ёжику тёмно-русых волос.
Обычно он носил другую причёску, но перед поездкой в лагерь родители побрили его почти наголо.
— Они ещё поспорили, кто из них на костре тебя первый поймает и поцелует! — выпалил Валерка, показал возмущённой до глубины души Лине язык и побежал к корпусам, сжимая в руке зубную щётку и тюбик с пастой «Чебурашка».
Кто из «старшаков» выиграл бы спор, Лина так и не узнала: мама и бабушка забрали её из лагеря на два дня раньше окончания смены, и на костре она не была.
Отца дома не оказалось, он лежал в больнице в другом городе. И лишь спустя годы Элина узнала, что Владислав Иванович провёл две недели в специализированном учреждении под присмотром врачей.
Домой он вернулся другим человеком, обновлённым, и тема алкоголя была закрыта для него навсегда. А через год у супругов Сотниковых родился сын Игорь, окончательно укрепивший семью и ставший своеобразным символом примирения Алевтины Ильиничны и Владислава Ивановича.
О странном разговоре с Валеркой Лина забыла очень быстро; возможно, ещё и потому, что семья Мизгирёвых уехала на Север, куда перевели Валеркиного отца.
Но видимо, в чём-то мальчишка был прав, поскольку Элина всё чаще стала ловить на себе восхищённые взгляды парней и даже мужчин. Тогда она ещё не осознавала, насколько хороша собой.
Мало кого оставляли равнодушным её чистая белая кожа, большие голубые глаза, правильные черты лица, уже формирующаяся стройная фигура, длинные и густые тёмные волосы.
Далеко не последнюю роль в возникновении столь пристального внимания противоположного пола сыграли также покладистый и спокойный характер Лины, её серьёзность и порядочность.
В то время, когда одноклассницы начинали бегать на дискотеки и встречаться с мальчиками, Лина старалась учиться только отлично, помогала родителям по дому и почти наравне со взрослыми ухаживала за маленьким братом.
Пелёнки для Игорёши были вовремя постираны и отутюжены, уроки выучены, а в дневнике красовались пятёрки. Постепенно Элина начала
