Бывший. Путь обратно (СИ) - Макова Марта

Бывший. Путь обратно

Марта Макова

Пролог

— Вась, это правда, что у него есть невеста?

Сжав кулаки, с трудом сдерживала бьющую меня дрожь. Неделю я носила в себе эту боль. Даже мать заметила, что я сама не своя, осунулась, потемнела лицом, отвечала невпопад на самые простые вопросы, только списывала это на обычное волнение перед отъездом из дома. А меня ломала, разрывала боль.

— У кого? — сосед скорчил было непонимающую мину, но не смог удержаться и глумливо ухмыльнулся.

— У Саши. — ногти до крови впились в ладони. Хотелось заорать на придурка, насмехающегося надо мной. но я должна услышать ответ. Васька — единственная связывающая нас с Сашей ниточка. Сейчас я сяду в машину родителей, уеду отсюда, и эта ниточка оборвётся.

— Откуда мне знать? — Васька почесал давно немытую голову и громко рыгнул.

Я брезгливо поморщилась. опять пил. Как из армии вернулся в конце мая, так всё лето и бухал.

— Он же твой друг, вы служили вместе, ты его братом называл! Саша целый месяц у тебя прожил. Весь отпуск.

— И чё? У меня таких братьев полроты по всей стране разбросано.

— Васька! — я оглянулась вокруг, приглядывая чем бы огреть этого клоуна. — Ты меня знаешь. У меня рука тяжёлая, а у братьев моих ещё тяжелее. Пожалуюсь — головы тебе твоей дубовой не сносить.

— Да откуда мне знать, Кать! — мигом присмирел сосед. Крутой нрав мужчин нашей семьи знала вся станица. А о "подвигах" моих старших братьев до сих пор ходят легенды. это сейчас они женились-остепенились, а раньше…

— В самоволки он бегал, а уж к невесте или просто по бабам, мне не докладывал. — снизошёл до ответа Васька.

— И часто бегал? — мой голос дрогнул.

— Да чуть ли не каждый день. — уловив смену моего настроения, белобрысый гад расслабился и улыбнулся. Пошленько так, гадко.

— Что, распаковал тебя мой дружок, Кать? Ломалась, ломалась, нос воротила от нас станичных, а пришлому дала? Попортил Санёк нашу принцессу Синявскую?

— Придурок ты, Вась. — развернулась резко, так, что коса хлестнула по плечам, отшвырнула рукой замусоленную занавеску на двери. — Как был дураком, так и остался. Даже армия тебя не исправила.

— Я тебя и такой в жёны возьму, Кать! — прилетело в спину. — Я не брезгливый!

— Пятки сначала отмой. — прошипела себе под нос, глотая слёзы.

От души хлопнула соседской дверью. Как ошпаренная пронеслась через двор и выскочила за калитку. От мерзких Васькиных слов хотелось отмыться, но у машины, гружённой моими вещами, уже стояли родители. Перебегая улицу, незаметно вытерла слёзы.

— Ты чего там делала? — отец недовольно свёл мохнатые брови, глядя на дом напротив.

— С тётей Зиной и Васькой попрощалась.

Батя только хмыкнул и сел за руль.

— Поехали, а то до вечера не доберёмся. Все пробки соберём.

— Садись, доча. — мама ласково погладила меня по плечу. — Дорога неблизкая, я тебе подушку на сиденье бросила. Вздремнёшь, а то ночью не спала, плакала. Я слышала. Ничего, ничего, привыкнешь. Вот начнётся учёба и некогда будет скучать по нам. Подружки появятся, новые знакомые.

— Ты смотри там, Катя, с парнями! — сурово зыркнул на меня отец.

— Да ты чего, Семён! — возмущённо махнула на него мама. — Дочь у нас разумная, серьёзная. Не допустит, поди.

Я рухнула на заднее сидение и уткнулась лицом в подушку. Никаких прощальных взглядов на родной дом, на знакомую улицу, куст сирени у ворот. Ничего этого я видеть не могла. Под закрытыми веками стояла совсем другая картинка.

— Больно? — он сцеловывает мои слезы, брызнувшие от резко пронзившей боли. — Не плачь, Кать, больше не будет.

Внутри щиплет и жжёт. Я инстинктивно упираюсь пятками, пытаясь отползти, выбраться из-под придавившего меня сильного тела, освободиться от жгучего ощущения чего-то чужеродного, распирающего меня изнутри. Но Саша удерживает, обхватив мою голову руками, собирает губами солёную влагу с ресниц.

— Не плачь, малышка, ты же казачка. — Он не двигается и только горячо шепчет в губы. — Девочка моя, красивая, смелая. всё хорошо, всё уже случилось. Я больше не сделаю больно.

Я беспомощно всхлипываю, не понимая, куда исчезло безрассудное и плавящее каждую косточку желание. Мне же было так хорошо, я ни капли не сомневалась, что хочу этого. Боль отрезвила.

— Катенька, Котёнок мой. Сладкая. Ягодная моя. — он шепчет, шепчет и потихоньку, медленно, не торопясь, раскачивает себя, меня, нас. — Любимая. Девочка моя.

Горячие губы легко касаются кожи. Шея, грудь, плечи горят от сладких, жадных поцелуев. Соски, чувствительные до боли, каждое прикосновение к ним отдаётся тягучим спазмом внизу живота.

— Люблю тебя, Котёнок. Всё для тебя сделаю. — движения внутри меня всё резче, несдержаннее, но боли нет, только немного саднит и щиплет. — Родная моя.

Про первый раз разное рассказывают. Кто-то жуткое и кровавое, а у кого-то всё гладко прошло, даже с оргазмом. Мой вариант, видимо, первый. Ничего близкого к оргазму и эйфории я не ощущаю. Только какое-то трепетное чувство к Саше и желание отдать ему всё, всю себя, потерпеть боль, зато стать его во всех смыслах.

— Моя. — вторит моим мыслям. Резко дёргается и стонет, замирая. чуть отстраняется, ощущение распирания внутри исчезает. Саша заглядывает мне в лицо, нежно целует искусанные губы. — Моя ты теперь, Катюш. Вся, вся моя. скажи что-нибудь. Тебе ещё больно? Я старался быстрее кончить, не мучить тебя.

Веду кончиками пальцев по склонённому надо мной лицу.

— Я люблю тебя, Саша.

Счастливая улыбка в ответ.

— Как только устроюсь на месте, сразу заберу тебя к себе. — Саша мечтательно прикрывает глаза, гладит влажную от испарины спину, прижимая меня к своей груди. поженимся, Котёнок. Умыкну тебя, как в старину делали. И никакой отец не остановит. И братья не догонят. Девочка моя.

Он обманул. Уехал и через две недели прислал короткое сообщение:

«Катя, не пиши мне больше мне больше и не звони. Ты классная девчонка, и мы отлично провели время, но у меня есть невеста, и в октябре у нс с ней свадьба».

Глава 1

Пять лет спустя. Настоящее время.

— Катюш, может, возьмёшь ещё? — мама с сожалением посмотрела на оставшиеся на столе продукты. — Отец курочку тебе зарубил и картошку из погреба достал. Варенице твоё любимое.

— Курочку возьму. — я обняла огорчённую маму и чмокнула в щеку. — А картошку и банки не потащу. И так полная сумка. Ну куда мне одной столько? Я и дома-то толком бывать не буду. Приёмы в клинике и плюс подработка.

— Ну и зачем тебе так надрываться? — нахмурилась родная и укоризненно покачала головой. — Что, мы тебе с отцом не поможем? Или братья откажут? Вон Нюта обещала к сентябрю курточку Маше купить, крёстные они с Пашкой ей всё же.

Помощь моей семьи была неоценимой. Даже отец, которого я страшно разочаровала, «принеся в подоле» дитя, никогда не отказывал нам с дочкой в поддержке. Сердился, даже не разговаривал со мной почти год, но деньги и продукты всегда пересылал. Через маму и братьев. Те только посмеивались, и каждый раз сдавали его с потрохами. «Отец передал, но просил не говорить, что от него».

После рождения Маши оттаял и начал общаться со мной. Не сразу, правда. Приехал к нам, когда его внучке было уже шесть месяцев, под предлогом, что нужно ему в городе куда-то, вот и зашёл к нам с Машей «водички попить». Заодно и продуктов домашних занёс.

— Да не в курточке, мам, дело. Вы все помогаете, я помню и ценю. Но Маша — моя дочь, я ответственность за неё несу. Не могу же я всё на вас переложить.

— Ой, глупая. — махнула мама рукой. — Сама, сама.

— Мамуль. — потёрлась носом о висок, вдохнула родной, любимый запах. — Спасибо, что Машульку на лето забрали. Это настоящая помощь. А заработаю я сама.