Русский романс - Наталья Гончарова
Лицо Анны же было белым как полотно, сердце колотилось с такой силой, что готово было выпрыгнуть из груди. Ей пришлось пальцами вцепиться в бархатное изголовье дивана, чтобы не упасть без чувств. Не было сомнений, это был он, Николай Иевлев. За пять с лишним лет, с той последней встречи, он хотя и сильно изменился, но не до той степени, что его было бы невозможно узнать. И хотя его нижнюю часть лица теперь скрывала утонченная бородка, губы венчали пышные каштановые усы, а вокруг губ и глаз залегли глубокие морщины, без сомнений это был он. В его темно карих глазах, не было больше юношеского блеска и света, скорее сумрак и усталость. Он заметно похудел, лицо осунулось, и в целом Николай выглядел старше своих лет. Но некоторые вещи были неизменны, волосы по-прежнему были чуть длиннее, чем того требовала мода, а уголки губпри улыбке надменно приподняты. Что же время пошло ему на пользу.
Пожалуй, теперь он ей казался еще красивее, чем тогда, потому что тогда она восхищалась им с девичьей наивностью, а теперь оценивала его мужскую красоту со зрелостью женщины.
Взяв себя в руки, Анна с горечью напомнила о тех уроках, которые преподнесла ей жизнь. С тех пор мало что изменилось, она по-прежнему гувернантка, а он все тот же господин. Велика цена разочарования, когда на миг, поверишь, что в жизни возможно все. Напомнив себе, что единственное, что ее ждет это тихая и неприметная жизнь, в этом ли доме, или в другом ли, вечно служить хозяевам, пока старость и болезни не скрючат ее и не лишат сил, превратив в злую, брюзжащую старуху, не знавшую мужского тепла и ласки. Как ни странно, эти горестные мысли отрезвили ее, хотя бы на время.
Пора было садиться за стол, пышно накрытый с истинно русским гостеприимством. Тут тебе и стерлядь паровая, и уха костровая и мясные пироги, неизменно подававшиеся к первому блюду, вместо хлеба, жаркое из утки, и модное в то время желе, хотя и на провинциальный манер, сделанное из лесных ягод, ну и конечно самовар чая. Ничто не развеет тоску лучше, чем сытный и вкусный ужин.
Больше Анны, этой встречей был удивлен, пожалуй, только Николай. Несмотря на то, что прошло немало лет, он безошибочно узнал в ней ту девушку, со странными кудрями похожими на руно барашка. Впрочем, судя по вспыхнувшему в ее глазах гневу и негодованию, узнал ее не только он. За гневом, как ему показалось, он уловил и толику женского восхищения, впрочем, он мог и ошибаться. По всей видимости, мимолетное знакомство, случившееся в прошлом, несмотря на свою краткость, врезалось не только в его память, но и ее.
Теперь же сидя за столом, он мог детально ее рассмотреть, тем более что взор она не поднимала, отчего ему видны были только полумесяцы ее пушистых ресниц. Девушка на конце стола, была знакомой незнакомкой. Черты ее лица были вполне узнаваемы, однако же, вместе с тем новы. Ушла девичья угловатость, цвет лица был нежен, а щеки розовыми как только что распустившиеся пионы, впрочем, румянец мог быть вызван и гневом, бурлившим в ней как игристое, от столь неожиданной и нежеланной встречи.
Волосы были собраны в тугой узел, придавая ей излишнюю строгость, в купе с наглухо застегнутым у ворота темно-серым платьем. При всей аскетичности и простоте почти монашеского наряда, оно невероятно шло ей, оттеняя нежную девичью кожу, придавая образу изысканную утонченность и драматизм. Вела она себя тихо, и даже покорно, однако за твердой спиной и чуть поджатыми губами, безошибочно угадывался твердый характер и титаническую работу, по подавлению гнева в себе. Весь этот образ кроткой гувернантки был скорее результатом неимоверных внутренних усилий, нежели что-то само собой разумеющееся, может оттого-то он и был особенно хорош.
В общем, она была чудо как хороша, хотя может он слишком долго провел в пути или на него так действует это богом забытое место. В прошлый раз она хотя и показалась ему весьма занятной, но едва ли он находил ее привлекательной . Что ж, для этого места, она и впрямь была слишком хороша, да впрочем, она была слишком хороша и для гувернантки. Но если он, человек пресыщенный, и не обделенный вниманием женщин, нашел Мисс Чопорность привлекательной, хотя сие слово и не точно охарактеризовало ее, настолько незаурядна и необычна была ее красота, значит, и Степан Михайлович не мог не заметить этого. Почему то эта мысль, пришедшая к нему, откуда ни возьмись, дурно отозвалась где-то внутри, словно никуда не годный станционный завтрак. Он перевел взгляд на Кузнецова, и его крупное красное лицо, потом на милую пташку в сером платье, потом вновь на него. Уж не любовники ли они. Едва ли этот хитрый лис устоял перед соблазном. От этой мысли ему и вовсе стало тошно, а симпатия к купцу стала сменяться чувством стойкой неприязни.
К счастью все эти странные мысли были прерваны купчихой:
– Николай Алексеевич, вы в наших краях впервые, я так понимаю? – спросила Нина Терентьевна.
– О, нет, нет, бывал в N-ской губернии лет эдак пять-шесть назад, точно и не припоминаю (хотя точнопомнил и год, и даже месяц, а может быть и день), правда в N-ске был проездом, путь мой лежал в уездный город Б. Я там гостил у моего друга Цебрикова, кстати сказать, также купеческого сына. Эх, чудное выдалось лето, я вам скажу, воздух, природа, доброе гостеприимство, у нас в северной столице, такого радушия уже и не сыщешь.
– Правду, правду говорите Николай Алексеевич, только в сибирских городах и сохраняются русские традиции. Мы, хотя и в ногу со временем идем, но старое доброе не забываем, – поддержал разговор купец.
– Бывал в доме купчихи Лаптевой, имел честь познакомиться с самой Надеждой Григорьевной, чудная женщина, хочу я вам сказать, а какая предприимчивая, не каждый мужчина, имеет такую деловую хватку, уж я теперь-то понимаю, находясь так сказать в том самом деле.
