Кино под небом - Джо Р. Лансдейл
Затем появился Попкорновый Король.
Оглядываясь назад, могу сказать, что он был довольно странным сукиным сыном. Но когда эти два парня соединились под воздействием молнии и у них появились все эти способности, татуировки ожили и стали бегать по улицам и так далее, я даже не удивилась.
Все тогда было странным, разве нет?
Что меня удивило, так это когда он, используя свои способности, снабдил нас попкорном с кока-колой и начал рассказывать о том, что он наш спаситель, что кино – это реальность, а убийство и хаос – это абсолютно нормальное явление и наше спасение. «Кстати, если у вас есть трупы, – говорил он, – приносите их мне, и я их съем». Вы знаете этот рэп.
Когда он перестал раздавать попкорн и на какое-то время исчез в торговой палатке, как Иисус, ушедший в пустыню, скажу вам честно, я была отчасти подавлена. Предстояло снова есть чехлы для сидений.
Когда он наконец появился, у него уже не было попкорна, чтобы угостить нас. По крайней мере настоящего. Теперь это был заменитель, который он выблевывал. И у этих зерен были налитые кровью глазные яблоки.
Странность приобрела новый облик и вышла на новый уровень. Я не собиралась есть эту гадость, ни за что. И Тимоти тоже.
А Сью Эллен съела. Мы никак не могли остановить ее. Сначала пытались, но она все равно вырвалась и добралась до этого попкорна. Говорила, что он сладкий, как конфета, и бегает у тебя в голове, как горячая ящерица. Говорила, что смотреть через глаза – это как смотреть через проектор. Ощущение такое, будто ты становишься светом и звуком, которые излучаются проектором и попадают на экран. Будто ты становишься самым быстрым и ярким существом в мире. Говорила и другие подобные вещи, совершенно не свойственные двенадцатилетнему ребенку. Например, что когда смотрит на нас, то вместо глаз на наших лицах видит маленькие экраны, а на экранах – маленькие картинки из нашего прошлого. И думаю, так оно и было, поскольку она говорила нам то, чего мы не рассказывали ей о себе. Например, о том, как мы играли в доктора.
Таинственные вещи. Магия попкорна.
И со временем «глазастые» кукурузные зерна уже не казались такими странными. И что с того, что этот попкорн имел глазные яблоки и им блевал Король? Что тут такого?
Мысль о том, чтобы похрустеть этими глазными яблоками уже не казалась настолько странной. Я еще подумала, что по консистенции это похоже на размокший «Крекер Джек». Может, именно рвота делала попкорн сладким? Действительно ли свет, тени и звуки начинали бегать у тебя в голове, подобно горячей ящерице, как это описывала Сью Эллен? Было ли это так на самом деле? Узнаю ли я новые и удивительные вещи?
Я оглядывалась на других людей. Они ели этот попкорн, но, похоже, жилось им не лучше, чем мне. Они были слабыми, больными, злобными, и постоянно голодными. Угасали так же, как и я, только прикрывались зельем Короля, смешивая ее с его же лже-религией. Но умрут они так же, как и я.
И все же, долго вы не продержитесь. Голод – самая сильная зависимость на свете. По сравнению с ней героиновая зависимость может показаться привычкой пить колу.
Тимоти сдался. Ему надоело жевать чехлы для сидений и слушать, как урчит живот. Он поступил, как Сью Эллен и съел «рвотный» попкорн. В первый раз, когда он это сделал, он вернулся, рассказывая о цвете лжи. Его дыхание пахло нечистотами, глаза остекленели. Мне стало интересно, какие фильмы проецируются в его сознании.
Чтобы держаться подальше от попкорна, я использовала свои боевые искусства. Я была слишком слаба, чтобы практиковать их, но прокручивала движения в голове. Пыталась отвлечься от голодных мыслей, представляя себя голой и сильной, отрабатывая все известные мне приемы в быстром, медленном и среднем темпе.
Получалось неплохо, но недостаточно хорошо. Со временем желудок начал одерживать верх, и я бы перешла на попкорн, если б не появился тот мужчина.
Об этом трудно говорить, но мне кажется, что, несмотря на всю чудовищность ситуации, это все равно лучше, чем попкорн. Попкорн заставил бы меня петь песню Короля, а я была не готова к цвету лжи и к кино в голове.
Итак, поехали. Рассказываю, как есть.
Тимоти и Сью Эллен только что вернулись из торговой палатки, сидели в машине, закрыв глаза, и смотрели свои попкорновые видения. А я сидела и думала о том, как бы оторвать еще один кусок чехла для сиденья, чтобы погрызть его. Кожи осталось совсем немного, и мне было плохо от одной мысли о том, что придется грызть эту гадость, но что еще оставалось делать? И вот я размышляю об этом, пытаясь собрать волю в кулак, и тут мимо меня проходит этот человек, опирается рукой на дверную раму, и говорит: «Черт, это не изжога», – и падает.
Я вышла из машины и посмотрела на него. Ему было около тридцати, длинные, вьющиеся, седоватые волосы. Он лежал на животе, повернув голову в сторону, глаза открыты. Но не то чтобы он что-то видел. Действительно, это была не изжога. Мужчина был мертв, как птица додо.
Сью Эллен и Тимоти вышли из машины, подошли и посмотрели на него, потом друг на друга и, наконец, на меня.
Ни говоря ни слова, мы подняли мужчину и поместили на заднее сиденье. Сью Эллен села рядом с ним, а мы с Тимоти – впереди.
Конечно, я понимала, что мы делаем. Мы оставили его себе, как источник пищи. Я не хотела есть попкорн с глазными яблоками, но это нечто совершенно другое. Было бы обидно оставить его гнить, когда мы умирали от голода. И если мы его не съедим, то кто-нибудь другой придет и утащит его именно для этой же цели.
Черт, мы же не убили его в конце концов.
Помню, как я сидела и думала об этом. Время от времени поворачивалась, чтобы взглянуть на лежащее на заднем сиденье тело, и всякий раз обнаруживала, что Сью Эллен сняла с него очередной фрагмент одежды. Когда мужчина был полностью раздет, она попросила
