Эринии и Эвмениды - Риган Хэйс
Игнорирую его болтовню и возвращаю к насущной проблеме:
— Но как же мисс Хартбрук? Она ведь скончалась…
— Ах да, та симпатичная хаусмистресс… — Киллиан потер подбородок в задумчивости. — Понимаешь ли, этого не должно было произойти. Я явился ей в ночи, чтобы просто припугнуть, вывести из строя на время, проучить, но так уж вышло, что мисс Амалия — владелица крайне слабого сердечка… И при виде моего настоящего облика получила инфаркт со смертельным исходом. Хотя, думаю, оно и к лучшему: выживи она, могла бы лишиться рассудка, что тоже сомнительная перспектива, согласись?
Сплетни о сердечной болезни мисс Хартбрук оказываются правдивы. Даже у слухов зачастую имеются прочные корни.
— Почему ты выглядишь… вот так? Ты что, украл тело Брайана Мерфи?
Киллиан небрежно отмахивается.
— Для юной мстительницы ты слишком много сопереживаешь всем и каждому, не находишь? Расслабься. Как только моя миссия будет выполнена, Брайан Мерфи вновь станет Брайаном Мерфи. И даже ничего не вспомнит, если тебя это успокоит. Считай, что я просто взял его напрокат. Как костюм.
— Это омерзительно, — кривлюсь я в гримасе отвращения.
— Не мни себя непогрешимым ангелом, тебе не идет, — парирует он, делаясь вдруг совсем серьезным. — Ты, смею напомнить, эту кашу сама заварила, Беатрис, так что не смей попрекать меня своими решениями. Для меня это просто работа, способ провести время в мире людей, который я, надо признаться, очень люблю. А вот что это все для тебя?
Наверное, вот что чувствуют люди, когда им вонзают в сердце нож. Киллиан, вернее демон, что завладел этим телом, видит меня насквозь — со всеми болевыми точками, на которые можно надавить. Для него я открытая книга: читать меня, должно быть, особый сорт удовольствия для такого существа.
— Я раскаиваюсь в содеянном и не хочу продолжать эту игру больше. Как я могу все отменить?
— О нет, дорогая Беатрис, это никакая не игра! Я серьезный демон и не размениваюсь на глупости. — Финч совсем по-детски болтает ногами и разглядывает мыски своих ботинок, отчего в его заявлении мне видится забавное противоречие. — Прихожу на запах крови, на голос, полный отчаяния и предсмертной агонии. Все это толкает людей на самые страшные и не всегда понятные поступки, так случилось и с тобой, верно? Но за поступки нужно отвечать. Ты должна примириться со своим выбором и наслаждаться результатом наших общих трудов. Моих все же в большей степени, ну да ладно — я демон скромный.
На этих словах Киллиан поднимается, обрывая наш разговор. Пребывая в ошеломлении от услышанного, я вскакиваю следом и бросаю ему в спину:
— Я этого так не оставлю, слышишь? Я найду способ тебя остановить. Ты мне больше не нужен!
Киллиан замирает. Пару мгновений спустя он резко разворачивается, пулей подлетает ко мне и говорит в упор, едва ли не касаясь меня кончиком носа. В движениях и голосе его больше нет никакой детскости:
— Как думаешь, Беатрис, а твои недруги оценят такой порыв благородства? Считаешь, тут же простят тебе все проступки и обиды и вы сможете гулять, держась за ручки, как ни в чем не бывало? — Он смеется мне в лицо. — Забудь! Это утопия, которой ты пытаешься залатать дыру в груди, заполнить пустоту одиночества, что тебя гложет. Но правда в том, что ты сама окружила себя этим одиночеством. И не сознаешь, что это благо. Лучше быть одному, чем пресмыкаться в перепутанном клубке гадюк. Как ты не понимаешь, что, будь на твоем месте Даньел, или Мэй, или как там их всех, они бы сбросили тебя в овраг без сожалений? Они пропитаны ядом, они неизлечимо больны ненавистью, а ты имеешь шанс излечиться. Не стоит по ним скорбеть. И не стоит мне мешать. Я доведу дело до конца, таков мой удел.
Закончив длинную тираду, он снова уходит и оставляет меня в полнейшем раздрае. Слезы впервые за долгое время льются неудержимо, прокладывают соленые дорожки по щекам. Я падаю на скамью и ладонями обхватываю голову, закапываюсь перчатками в волосы. Вспомнив о них, я со злостью стягиваю перчатки Киллиана и со звериным рыком забрасываю под скамью напротив, где несколько минут назад с самонадеянным видом со мной говорил демон.
Сначала я просила у потусторонних сил помощи, но теперь, судя по всему, время объявить им войну. Ведь, если вдуматься, сражаться — это все, что я умею.
Подпевая под нос песне To Lose My Life [35], символично играющей в наушниках, снова и снова штурмую страницы гримуара, который так долго ютился в тайнике на чердаке. Даже не подозревала, что еще хоть раз обращусь к нему за помощью, но решимость Киллиана вынуждает меня хвататься за любую соломинку.
Я беззвучно шлю гримуару вопросы, но он молчит. Вместо того чтобы дать мне простое решение, он предлагает приворожить избранника сердца или наслать порчу на недруга. Ох, лучше бы я и впрямь ограничилась порчей. Это избавило бы меня от целого вороха проблем…
Прилив ярости накатывает на меня штормом, и я со всей силы захлопываю книгу, так и не найдя противоядия от свершенного ритуала.
— Вот же дрянь! Проклятая книжица…
С раздражением запихиваю книгу в сумку и ухожу с чердака. Проворачивая со скрипом ключ в замочной скважине, думаю о том, что ключик к сложившейся беде будет подобрать непросто. Для этого, похоже, мне придется наведаться туда, где все началось. В Брайтуотер.
Но какое сражение протекает без противодействия и баррикад? Будто назло моим планам, руководство академии объявляет комендантский час и усиливает надзор внутри школы и снаружи именно в тот момент, когда мне так необходимо попасть в город! Только мистер Гримшоу может ответить на мои вопросы, но как вырваться к нему, если за учениками Уэст-Ривера идет настоящая слежка? Да и тетя Мариетта осложняет дело, не выходя на связь и заблаговременно заблокировав мою карту. Просто уму непостижимо…
Сидя на полюбившемся эркерном подоконнике, я сама с собой играю в шахматы и горюю, что обстоятельства вновь оборачиваются против меня.
