Эринии и Эвмениды - Риган Хэйс
До меня не сразу доходит, что таким образом меня отпускают. Я молча изучаю собеседников, пока мисс Трентон не указывает кивком на дверь.
— Ступайте, милая, вы свободны.
Не веря своему счастью, я подрываюсь с места и выхожу в секретарскую. Испытание огнем пройдено, и я даже не превратилась в уголек. Идя к женскому общежитию, воображаю выражение лиц полицейских, скажи я им про ритуал. Наверняка меня сочли бы умалишенной или просто выдумщицей.
Знали бы они, что именно в этой нелепице и кроется самая настоящая правда.
Теперь ноги держат на земле твердо, и я бодрой походкой возвращаюсь в комнату. Ханна тоже здесь, сидит на своей кровати, обхватив колени и уткнув в них острый подбородок. Завидев меня, она сразу же вскакивает и восклицает:
— Прости меня, Беатрис, прости… — Она еще смеет лезть обниматься после всего, что натворила! — Я наговорила лишнего полицейским и теперь не нахожу себе места. Но они так насе-ли на меня со своими расспросами, и я растерялась, как на экзамене, к которому не подготовился…
Я мягко отстраняюсь от нее и стараюсь держать себя в руках.
— Да, я уже поняла. Что именно ты им сказала?
— Они пристали ко мне с вопросами о Честере и показали фото, где вы были вместе… Ну то, которое кто‑то слил в чат, — говорит соседка, заламывая пальцы. Мы всё еще обе притворяемся, что не знаем, кто же мог совершить такую глупость. — Ну я и призналась, что о вас, мол, слухи разные гуляют… Но больше ничего, клянусь!
Значит, это не Ханна передала им свой шедевр?
— Они читали наш чат?
— Кто‑то из учеников дал им доступ, но это была не я, честное слово! — убеждает меня Ханна, но я не знаю, стоит ли доверять ей после всего содеянного. — Не знаю, до какого момента им хватило терпения дочитать, но теперь они знают о нас почти всё. Так гадко, правда, Би?
Гадко — это когда ты улыбаешься в лицо, а за спиной строишь козни и рушишь чужие жизни одним кликом в телефоне. Я знаю о таких гадостях все, ведь мы с Ханной, в сущности, одной породы, как ни прискорбно.
И потому даже скучно, что она не предвидит подлости.
С напускной небрежностью я говорю ей:
— Я все знаю, Ханна. Знаю о том, что это ты сняла нас с Филлипсом и слила фото в общий чат. — Глаза соседки сначала округляются, но затем быстро превращаются в две хитрые щелочки. — И все ради Торвальдсона, серьезно? Вот уж не ожидала, что ты мыслишь такими мелкими масштабами…
Ханна складывает руки на груди и дерзко отвечает, перейдя к самозащите:
— И не думай, что я стану извиняться. Что сделано, то сделано. Я не собираюсь жалеть об этом.
— Справедливо, — хмыкаю я, а затем вынимаю из кармана смартфон, открываю чат академии и елейным тоном говорю: — Тогда, полагаю, ты не станешь возражать против новой сплетни для наших голодных сверстников? Интересно, что народ скажет про Ханну Монтану, идущую по головам ради свиданки с Йонасом? Ух, вот это у них взорвется мозг…
Одним броском кобры Ханна пытается выхватить телефон из моих рук, но мне хватает сноровки отскочить и спрятать его обратно вглубь пиджака.
— Не смей! — рявкает она сорвавшимся голоском. — Иначе я…
— Что, Ханна? — спрашиваю бесстрастно и ощущаю, как от соседки веет яростью. — Чем еще ты можешь угрожать мне после всего, что сделала? После того, как помогла Дэнни и ее прихвостням втоптать меня в грязь?
Дебики красноречиво молчит. Капкан защелкивается и держит крепко. Внутри меня расцветает бутон злорадства и самодовольства. Так‑то, Ханна, всегда стоит помнить: тот, кто все потерял, больше ничего не боится. И потому во сто крат опаснее.
— Что ж, я готова простить очень многое и даже забыть о вашей с Дэнни сделке в обмен на одно маленькое одолжение.
Глаза Ханны зажигаются надеждой.
— Что ты хочешь? Скажи, я все сделаю!
О, ну конечно, ты все сделаешь. У тебя просто нет выбора, если не хочешь стать второй Беатрис Беккер.
— Пусти еще одну сплетню, Ханна. Всего одна сплетня в обмен на мое молчание.
Уверена, она ожидала совсем не такой просьбы. Напряженный лобик ее разглаживается, а с губ срывается вздох облегчения.
— О чем же я должна разболтать?
— Не переживай, тебе даже не придется лгать, — заверяю я соседку и кладу ладони на ее худенькие плечи. — А только передать всем, до кого дотянется твой длинный язычок, что Мэй Лин ненавидела Сэйди Джонс.
Ханна раскрывает рот от удивления.
— Что ты такое несешь, Би? Откуда ты это взяла?
— Так уж и не верится? Еще давно я нашла кое-что в комнате Мэй, что косвенно подтверждает мои догадки. Об этом должны узнать все, чтобы сказанное мной в кабинете директора не выглядело пустословием. Раз копы теперь подключены к нашему чату и проводят беседы с учениками, пусть видят, что об этом судачит вся академия, а не только я. Пусть обыщут ее комнату и убедятся в моей правоте.
Наконец Дебики кивает, принимая условия сделки. Может, новая задача соседке не по нраву, но она точно ей по плечу, ведь в умении трепать языком Ханне нет равных.
— Хорошо, Беатрис. Но после этого мы будем квиты.
Ханне не откажешь в исполнительности: в тот же вечер сборищу уэстриверцев, жаждущих обсосать новые подробности, была брошена свежая мысль для ее дальнейшего распространения по изголодавшимся умам. Участники чата теперь мусолят ее, изучают под лупой и приводят «экспертные мнения», даже если их никто не просит. Поиски новых будоражащих сознание фактов в стиле Нэнси Дрю и возможность лишний раз позлословить, очевидно, помогают им отвлечься от гнетущей атмосферы, в которую погрузился Уэст-Ривер в последнюю неделю.
✆ Кэтти Ф: Малолетки донесли сегодня, что Мэй в прошлом году заперла их в кладовке. Пока их искали, они с голоду подчистили запасы плесневелого арахиса!!
✆ Марко Б: А ты дежурь почаще на переменах, еще и не туда этих сосунков запрешь…
✆ Аноним: Если кто не верит, то ждите, пруфы скоро подвезут.
✆ Эдриан П: Чегоооо?
✆ Йонас Т: А залогиниться слабо, аноним? А так я тоже много чего написать могу…
✆ Джорджина Х: Я же с
