Кино под небом - Джо Р. Лансдейл
Но было так: он всегда всем своим видом показывал нам, что возьмет наши деньги, но в то же время не прочь убить нас ради забавы. И его вид давал понять, что он способен прикончить нас без особых усилий. Он был жирным, но это был жесткий жир, будто под облегающей футболкой у него находился большущий железный котел. А руки у него были огромными и мясистыми. Не как у культуриста, а как у работяги; руки, привыкшие к настоящему труду: вышвыриванию на улицу выпивох и, насколько я слышал, к домашнему рукоприкладству. А еще у него были странно выглядящие костяшки; такие, которые деформировали чужие лица так, словно те были из пластилина, и, в свою очередь, тоже деформировались.
Все же мы направились туда, будто прирожденные камикадзе. Это место притягивало нас, как магнитом, хотя бы потому, что было запретным. Оно давало нам почувствовать себя взрослыми. Ощущение опасности висело в воздухе, как меч на волоске, и пока волосок не обрывался, и меч не падал, притягательность этого места никуда не исчезала.
Именно «У Дэна» мы познакомились с Уиллардом. Увидели его там, когда зашли туда впервые, примерно в то же время, когда начали ездить в автокинотеатр. Наверное, подумали, что если нам разрешили не ночевать дома, то мы можем пойти в неблагополучную часть города и поиграть в бильярд. Возможно, поболтать немного об этих женщинах, с которыми мы не осмелились бы заговорить (не факт, что мы вообще бы их увидели) из страха, что нам придется раскошеливаться и показывать себя. Чего никто из нас, естественно, не хотел. Мы слышали смутные истории о вирусах и плотоядных насекомых, растущих как на дрожжах, в лобковых зарослях этих дам. И мы полагали, что они знают так много фокусов, о которых мы даже не догадывались, и что дешевые гостиничные номера, в которых мы планировали проводить наши финансовые операции, будут скорее резонировать от женского хохота, чем от приятного скрипа кроватных пружин.
Но бильярдная и возможность насильственной смерти пугали нас меньше, чем сексуальный конфуз. Поэтому по субботам мы ходили играть в бильярд и смотреть, как Уиллард делает то же самое.
На первый взгляд Уиллард казался очень тощим. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что он длинный, стройный и мускулистый. Когда он наклонялся над бильярдным столом для удара, водя кием между большим и указательным пальцем, было видно, как бугрятся под кожей мышцы, а татуировки на бицепсах ходят ходуном быстро, как билборды, мелькающие на шоссе, когда едешь по нему на большой скорости. На левом бицепсе было наколото «НАДЕРУ ЗАД», а на правом – «ПОЛИЖУ КИСКУ». Было ясно, что он способен делать и то и другое и наверняка довольно неплохо.
Непонятно почему, но Уиллард оказался приятным парнем. А еще умным, если не сказать, образованным. Биологически он был старше нас на три года, а в плане жизненного опыта – лет на десять.
Это одна из причин, почему нам нравилось быть рядом с ним. Он дал нам возможность увидеть мир, который мы никогда не видели. Не тот, в котором мы хотели бы жить, а тот, который хотели бы исследовать.
И думаю, мы нравились Уилларду по противоположной причине. Мы могли поговорить о чем-то кроме пива, женщин и фабрики, где он делал алюминиевую садовую мебель всю неделю, а также по субботам во второй половине дня.
Никому из нас не нужно было работать. Наши родители заботились о нас, и все мы готовились к поступлению в колледж. У всех были мечты и реальный шанс, что они сбудутся, и полагаю, Уиллард хотел бы, чтобы часть этих надежд передалась и ему.
Мы знали о нем не очень много. Поговаривали, что его отец считал сына совершенно не похожим на него, что какой-то луизианский знахарь сказал ему, что парень проклят. И поскольку мать Уилларда, Марджори, увлекалась странными делами, вроде верования в старых богов и всякую вудуистскую хрень, это делало его еще более подозрительным. В результате отец ушел еще до того, как малыш начал ползать. Баптисты города на своих представлениях называли Уилларда и его мать несчастными, и, честно говоря, мать Уилларда была далеко не подарок. Позднее она сошлась с мужчиной, у которого была больная спина и который регулярно получал какой-то чек, а когда тот умер, она сошлась с другим, тоже с больной спиной и стабильными поступлениями со стороны государства.
Это стало своего рода шаблоном. Мужчины с больными спинами и банковскими чеками. Марджори получала свои сигареты, а Уиллард – одноразовые подгузники. Но когда Уилларду исполнилось шестнадцать, мать вместо подарка на день рождения выгнала его на улицу – все равно большую часть времени он проводил там. А Марджори отправилась неизвестно куда – возможно, в новый город, где полно мужчин с больной спиной и чеками на социальное пособие. Уиллард же делал все, что мог. Бросил школу, когда почувствовал себя достаточно взрослым. Тут и там брал подработки, лучшей из которых была должность киномеханика в одном из кинотеатров. Когда ему исполнилось восемнадцать, он пошел работать на фабрику по производству алюминиевых стульев.
К тому времени, как я узнал его, мне стало совершенно ясно, что он хотел чего-то большего, чего-то более существенного, чего-то, что помогло бы ему обрести уважение в глазах жителей престижных районов, хотя сомневаюсь, что он в этом признался бы – даже самому себе.
Но давайте вернемся к теме. Как я уже сказал, в ту субботу мы зашли в бильярдную, и там стоял Уиллард в своей обычной позе, наклонившись над столом, кий наготове, взгляд обращен на шар.
Его соперником был парень, которого мы видели раньше пару раз, но избегали общения с ним. Его звали Медведь, и вы сразу бы поняли, почему. Ростом он был под два метра, страшный, как чума, с рыжевато-коричневыми волосами и бородой, к счастью, закрывавшей большую часть лица. Отчетливо видно было лишь пару жутких голубых глаз и шнобель с торчащими из него волосищами, которые можно было использовать вместо рояльных струн. Такая же мерзкая шерсть покрывала его руки и торчала из-под ворота футболки, сливаясь с бородой. Его губы напоминали мне резиновых червей, которых используют рыболовы. И я не удивился бы, если б увидел торчащие из них блестящие серебристые крючки, или если б узнал, что все тело Медведя сделано из гниющего мяса, лески, рыболовных снастей и
