Кино под небом - Джо Р. Лансдейл
Потом я перестал об этом думать. Начал грезить о стейке с картошкой, подливкой, тостом, и большом стакане холодного чая. Где-то на задворках сна динамик выкашливал вопли из «Кошмара дома на холмах», а может, из «Я расчленил маму». Хотя это было не важно. Я погрузился в глубокий сон, и эти крики были моей колыбельной.
8
Динго-сити.
Все начало расплываться по краям. Иногда мой садовый стул перемещался во времени и пространстве. (Кружи меня, Иисус. Спасите меня, звезды, поставьте Скорпиона в один ряд с луной. Господь всемогущий, дай выпасть моему счастливому номеру, угости меня стейком, и пожелай мне удачи.)
Дошло до того, что я мог лишь сидеть на этом стуле и есть. А еще контролировать функции своего организма, что было довольно непросто. Не только из-за того, что я ослаб, но и потому что уборная пришла в такое состояние, что мне не хотелось ею пользоваться. Запах поджидал меня там, как грабитель жертву, а пол внутри этого бетонного бункера был настолько грязным и скользким из-за переполненных унитазов и писсуаров, что подошвы моих ботинок липли к нему, словно кошачья шерсть к меду. Еще немного, и, чтобы добраться до туалета, мне потребуются лыжи. Кабинки были без дверей, петли висели, словно рваные сухожилия. И дойдя до унитаза, я обнаруживал, что он все сильнее становится забит сигаретными бычками, конфетными обертками, использованными презервативами и прочими предметами, которым там не место. То, что не вмещалось в унитаз, находилось на полу. Поэтому справлять нужду в эту смердящую яму было скорее бессмысленно. Мне становилось страшно при мысли, что, если я буду стоять над одним из тех писсуаров или толчков (с нацарапанным над ним мудрым изречением: «ПОМНИ, МАНДАВОШКИ УМЕЮТ ПРЫГАТЬ»), на меня может выскочить нечто уродливое, мохнатое, многоногое и хищное.
Я стал справлять свои дела в большие ведерки из-под попкорна. Относил их к забору и с помощью найденной доски катапультировал в прожорливую черноту.
Ловите, боги категории «Б».
Иногда у меня так сильно кружилась голова, что я не мог даже отнести ведерки к забору, чтобы запустить их, и тогда за меня это делал Боб. Он был единственным из нас, кто казался непоколебимым и почти не изменился. Я гадал, в чем же его секрет, и есть ли он у него. Всегда хотел его спросить, но слова застревали у меня в горле, как флегма. А что, если нет никакого секрета и никакого знания, которое могло бы помочь мне.
Я стал все больше времени проводить за просмотром фильмов, сидя на своем садовом стуле. Они были чем-то знакомым, отчего мне делалось уютно. Фильмы мне нравились больше, чем люди. Они были, как надежные друзья. Одни и те же призраки воскрешались и убивались снова и снова. Кожаное лицо стал чем-то вроде кумира. Казался мне решительным парнем. Знал, чего хочет, и шел к этому. Не сидел на садовом стульчике и не хандрил. А еще он хорошо питался.
Боб наклонился над стулом, почти вплотную приблизив свое лицо к моему.
– Знаешь, – сказал он, – тебе нужно взять себя в руки. Хватит смотреть фильмы, у тебя уже крыша едет.
Похлопав меня по плечу, он ушел. Я еще какое-то время падал в колодец фильма и выбрался из него, когда услышал голоса и смех.
– Что ты об этом думаешь? – раздался голос Уилларда. Я был слишком слаб, чтобы повернуться и посмотреть.
– Отлично. – Отозвался голос Рэнди. – Я ударил его прямо туда, куда ты сказал, именно так, как ты мне показывал, прямо в подбородок. Я не убил его?
– Не, – ответил Уиллард. – Просто вырубил. Если даешь чуваку в челюсть, особенно когда он этого не ждет, обычно он отключается.
Братский оттенок, который звучал в их голосах, показался мне странным. Будто сиамские близнецы, разделенные при рождении, воссоединились после долгой разлуки. Возможно, встретились на кулачном бою, или вроде того.
Рэнди из тихого и застенчивого превратился в хвастуна, а Уиллард стал довольным, словно пустая чашка, которую наконец наполнили.
Что касается меня, я пребывал в Стране Грез, летал на садовом стуле, смотрел на звезды, планеты и пролетающие мимо гамбургеры. Что-то во всем этом беспокоило меня, но я не мог понять, что именно. Какое-то время я наблюдал за Кожаным лицом, затем услышал:
– Давай поищем проблемы, – предложил Рэнди.
Уиллард рассмеялся.
– Мы – сами проблемы.
– Мне кажется, вы, парни, слегка распоясались. – Это был голос Боба. Спокойный и уверенный. – Мы все здесь плохо питаемся, и это меняет нас. Лишает нас способности мыслить здраво. Нам нужно…
– Занимайся своими делами. – Раздался голос Уилларда, больше похожий на рычание. – Лучше позаботься об этом шизике, а нас оставь в покое.
– Как скажете, – ответил Боб.
Мне кажется, потом я улетел на своем садовом кресле. Не знаю, как долго я отсутствовал, но, когда вернулся на Землю, мой стул был развернут на сто восемьдесят градусов, и я сидел лицом к грузовику. Думаю, это сделал Боб, чтобы не давать мне смотреть фильмы.
Рэнди и Уиллард сидели на капоте грузовика. Уиллард разделся до трусов. У Рэнди на голове вместо шляпы было ведерко из-под попкорна. Он проделал по бокам его дырки и продел в них, похоже, кусок собственного ремня, который завязал под подбородком. Наклонившись над Уиллардом, лежащим на животе, он его же ножом вырезал у него на спине узоры. Вырезал, а кровь промокал пакетом из-под попкорна. Затем поднес пакет ко рту и принялся его посасывать, одновременно втирая черный асфальт с парковки (который он набрал в большой стаканчик из-под колы) в раны, которые наносил. Со своего места
