Предназначение - Галина Дмитриевна Гончарова
Борис невольно груди коснулся, потер там, где обожгло его.
– Зачем, Устя?
– Всех причин не знаю я, Боренька, но к ведьмам за добром не ездят. А Божедар, слышал ты о нем, ведьму и уничтожил. Ну, и боярина заодно.
Боря пару минут размышлял, как быть.
Ежели так подумать, и ничего страшного не произошло. Злоумышление на государя смертью карается, а ведьма на него порчу наводила. И не врет ему Устя, это он видит, не умеет она ему врать. Все одно ведьма смерти повинна. Кто ее убил – просто приговор исполнил.
Боярин Раенский?
Его Борис и вовсе терпеть не мог. И убрать не мог – родственничек государыни, и смотреть на него противно было, тошно, ползает по твоему дому гадина ядовитая, а ты и лопатой навернуть ее не можешь – нельзя! Тьфу, пакость, придумается ж!
И зачем к ведьме он поехал?
И кто порчу на Бориса наводил? Нет-нет, понятно, что ведьма, а просил ее кто?
Так что…
– Прикажу я боярина искать, когда можно, а потихоньку боярину Пущину укажу не сильно усердствовать.
– Пусть усердно ищут, Боренька, пусть. Не найдут они ничего.
– Уверена ты, Устёнушка?
– Да, любимый.
С тем государь и приказ отдал. Пусть ищут. Только вот права была Устя. Не нашли боярина. Вовсе не нашли. И не одного его.
Опустел домик травницы в Иноземном квартале.
А еще боярыня Евлалия Пронская пропала. Но то уж вовсе никто, окромя близких ее, и не заметил.
* * *
– Матушка!
Роман Пронский на мать смотрел даже чуточку растерянно. И то сказать!
Как лет пять-шесть тому назад вышла за него замуж Ева, боярин и вовсе головой своей думать перестал. А зачем ему такие сложности?
Жена и подскажет, и направит, и сама много чего сделает. А теперь вот нет ее рядом, и дальше-то что? Как быть?
– Чего тебе – матушка! Вон уж седина в бороде проглядывает, а ума как не было, так и нет! Искать твою женку надобно, только тихо!
– Да?
– Чтобы не было нам никакого урона! Когда случилось чего…
– Да что с ней могло случиться-то? Маменька?
Проглотила слово ядовитое боярыня Степанида.
Что могло с ведьмой случиться? Ой, лучше тебе, сыночек, и не знать про то, и не думать даже, чаю я, целее будешь!
– Ты бы поговорил с кем из Разбойного приказа. Вот хоть и с боярином Репьевым, чай, послушает он тебя! Объясни ему, что неладное с женой случилось, искать ее надобно…
Хотя как ты ее найдешь, когда уж государыня не может? Но лишним оно и впрямь не будет.
– Поговорю, матушка. Сей же день и поговорю. А когда не найдется Евлалия?
– В церковь пойдешь, там ее рано ли, поздно мертвой признают, а ты еще раз женишься. Чего спрашивать?
– Но я… я Евлалию люблю!
– Ну и люби себе на здоровье, а только наследник тебе надобен!
– Жестоко это, маменька!
– А не жестоко вот так пропасть неведомо где? Мы за нее волнуемся, переживаем, а ей и горя нет?
Горя Еве действительно не было, хорошо ее прикопали, на три метра под землю, еще и кол осиновый в грудь вбили, и рот чесноком набили, какое уж тут горе? Упырицей и то не встанет, нечисть лютая!
– Хорошо, маменька, поеду сейчас к боярину Репьеву, поговорю с ним потихоньку…
– Вот и ладно будет, сынок.
Боярыня Степанида сама едва за голову не хваталась, и была у нее для горя очень веская причина.
Пропала невестушка любимая, ровно и не было ее на свете. И у иноземцев нет ее, никто и не видел, и государыня Любава не знает ничего… Куда бежать? За что хвататься?
У боярыни-то и своя беда неотложная, и без ведьмы не решится она никак!
Андрюшенька! Боярина Ветлицкого сыночек младшенький!
Любый ее!
Имя-то какое у него сладкое – Андрюшенька, и сам он ровно пряничек сахарный, так и хочется его всего облизнуть, надкусить…
Сейчас-то с ней он! Зелье у Евы крепкое, хорошо оно действует!
А потом его где взять?
Обещала ведьма новое сварить, да не поспела, омелы не было у нее! А что теперь боярыне делать?
Ой, горе горькое бабье…
* * *
Когда уехал сын, отправилась боярыня в покои невестушки. Знала она, где у той тайничок есть малый, на самый крайний случай.
Нет-нет, не будет она со злом лезть, ей другое надобно. В тайнике этом такие вещи хранятся, которые ни одна ведьма не бросит, бежать вздумает – так или с собой их заберет, или за ними вернется, Ева сама о том говорила. Сколько могла, она свекровь ценила, доверяли они друг другу, когда так вообще о ведьме сказать можно.
Под сундуком в любимой ее горнице тайничок тот… Вот и посмотрит боярыня, надобно только дверь запереть, не помешал бы кто!
Провела боярыня рукой по дощечкам пола, поддела одну из них, на другую нажала посильнее, тайничок и открылся малый.
А в нем…
Задохнулась боярыня, кулак ко рту прижала.
Среди самых важных настоек, среди вещей, которые не вдруг и найдешь, лежал и он.
Клинок с алой рукоятью каменной. Искусно он сделан, не вдруг и распознаешь, что не шпилька это. Ева говорила, бабка его чудом сохранила, когда бросить пришлось ей все нажитое, в волосы клинок у нее заткнут был, так и остался. Вроде как прабабка его заказывала у мастера какого… Да неважно это!
Важно, что бабка его Еве и подарила в обход дочери, та с клинком и не расставалась, считай. Или в тайнике хранила, или с собой брала, платье закалывала, а тут…
Ежели клинок в тайнике, значит, Ева за ним не вернулась. А может, и не вернется, когда в живых ее нет. А тогда как же…
Ох, что ж бедной боярыне-то де-е-е-е-елать? Где ж зелья-то брать?!
Андрюшенька! Радость моя…
* * *
– Любушка… нет нигде Платоши!
Варвара Раенская и слез уж не сдерживала. И будешь тут – шестой день от супруга ни весточки, ни волоска какого – ничего! Искали уж всех троих, и Платона, и Сару, и Еву искать просил потихоньку боярин Пронский, так ведь ничего нет! Ровно в воздухе трое человек растворились, а считая холопов, так даже и пятеро! Шестеро, Илью Заболоцкого хоть и не искали, а только не видел его никто с той поры! Вот и думай, что приключиться с ними могло? И Платон за себя постоять мог, и холопы у него боевые, а уж про двух ведьм и вовсе помолчим, все вместе
