Догоняя рассвет - Рэдрик Нанн

– Шрам уже не новый, – она аккуратно коснулась рубца, чтобы удостовериться в своих словах, и сразу же одернула руку, будто тьма могла перескочить на нее вопреки своей природе. – Когда это произошло?

– Чуть больше пары месяцев назад.

– Черное проклятие разносится по крови быстро, – недоумевала Амари, – ты должен был уже умереть.

– У меня есть лекарство, которое сдерживает болезнь, – Рю говорил низко и тихо, едва ли не переходя на шепот, – должно быть, это похоже на попытку отсрочить неизбежное…

Амари подозрительно сощурилась, даже не задумавшись о том, что, признаваясь в смертельном заражении, Рю вряд ли ожидал от нее выражения скепсиса на лице. Но скрыть своего недоверия к существованию микстуры от черного проклятия девушка не смогла.

– Позволишь взглянуть?

– Разбираешься в лекарствах?

– Так же хорошо, как и в ядах.

– А ты умнее, чем я рассчитывал, – пробормотал Рю, вынимая из широкого ящика стола склянку с янтарной вязкой жидкостью, похожей на сироп.

Вскрыв лекарство, Амари поднесла горлышко тары к носу. В сладковатом аромате она распознала сложное переплетение горных чародейных трав, похожий на лаванду мотив полночных цветов, измельченную кору дуба и еще несколько ингредиентов, показавшихся Амари совершенно безобидными. Однако ей встретились и отголоски сырья, которых, при всей подготовленности разбирать жидкости на компоненты по запаху, Амари не узнала.

Эта смесь однозначно была результатом работы талантливого алхимика.

– Сложный состав, – нахмурилась Амари, – тот, кто сделал эту микстуру, – гений.

– Рад слышать, – без энтузиазма проронил Рю, забрав склянку обратно. – А теперь смотри на меня: все, что ты узнала сейчас, должно остаться в строжайшем секрете. Не смей предавать мою болезнь огласке, – его слова несли невысказанную угрозу, в исполнении которой сомневаться не приходилось. Один только свирепый вид Рю обещал, что обман его доверия дорого обойдется.

К несчастью для охотника, Амари не так просто было застращать.

– Не хочешь вызывать к себе жалости? А иначе не вижу причин скрывать от всех то, что ты оттягиваешь смерть.

– Жалость – именно так, – с напором подхватил он, явно не собираясь продолжать этот разговор, – а теперь поклянись, что никому не расскажешь.

– Хорошо, – кивнула Амари, намеренно не давая клятвы, ведь так или иначе придется однажды сознаться. Впрочем, Рю оказался доволен и таким ответом.

Выпроводив Амари за дверь, он заперся наедине с собой.

В окна дворца вовсю било яркое солнце, рассеивая мрак над городом, но далеко не в душе. Нависшее над миром зло и вровень не стояло с тем, что проживали в своих мирах Моретты: Клайд боролся с неопознанной силой внутри себя, Лирой был отвергнутым всеми отродьем, а Рю оказался смертельно болен, что, признаться, пугало Амари сильнее прочего. Смотреть на жизнь и видеть иссякающий песок в часах – мука, что щемит сердце неизбежностью.

Необычное осознание для той, кто привык смотреть в лицо смерти с усмешкой.

Воспитанная с твердым характером и отрицанием сострадания, Амари беспомощно наблюдала, как ее собственный мир рушился, подобно мирам Мореттов, и испытывала замешательство, смешанное с неизвестной ей прежде тревогой.

Покинув спальню Рю, Амари на секунду допустила мысль о том, чтобы проведать Лироя, но мгновенно осадила себя за подобный порыв. Не стоило бередить свое сердце, которое, кажется, и без того было ранено отказом обрести любовь.

Амари намеревалась вернуть все на свои места и вновь стать лишь той, кого встретил младший Моретт в повозке по пути на виселицу.

Глава 8

Вовлечение в заговор

В уродливом мире, затянутом тьмою,

Где искры надежды погасли,

Любовь родилась путеводной звездою,

Ведя обездоленных к счастью.

Как ветер свободный, как яркое солнце,

Она проведет через тучи.

Но есть ли смельчак, что с пути не собьется

И бросится в чувств лес дремучий?

Сон Лироя длился недолго. Проснувшись через пару часов от ослепительного света за окнами, он медленно возвращался в чувства и урывками вспоминал события минувшей ночи. Все казалось каким-то сумбурным, странным, выбивающимся из реальности, как если бы он пережил горячечный сон.

В голове прояснилось, и голос вампира вновь произнес: «Оберон». Лирой вскочил с кровати и принялся бешено мерить комнату шагами, будто гонимый этим злосчастным, неумолимо преследовавшим его именем. В конце концов, не найдя себе места в пустой спальне, он выбежал на улицу, где панику прочь унес ветер.

Солнце с безоблачного неба залило зеленый двор, царившая в округе тишина диссонировала с восставшим воспоминанием о прошлой битве. Тепло утра окутало Лироя невесомым покрывалом, успокаивая. Сев на ступени парадной лестницы, он смог предаться безмятежности.

Оберон все никак не выходил из головы. Его образ – налитые кровью глаза, золотистую волну волос, коварно-развратное выражение в лице – Лирой развеивал, как дым, пока мысль не привела к более животрепещущему вопросу.

Непосредственно связанному с ссадиной на сердце…

– У-у-у, покайся, Лирой, а то демоны за задницу схватят и унесут тебя в а-а-ад!

Лирой рассмеялся появлению Рэна. Дядюшка опустился рядом и закурил скрученную из листьев сигару, развевая вокруг себя запах тлеющего табака.

– Спасибо, что не оставил им на растерзание.

– О чем разговор, разве я мог дать тебя в обиду? Мы – морои, паскудное отродье – должны держаться вместе, – Рэн предложил сигару племяннику, и тот не отказался.

Тайну принадлежности к вампирской расе Рэндалл доверил одному Лирою, и Лирой в свою очередь бережно хранил ее от братьев, которые и без прочих сомнительных поводов настороженно относились к возвращению дяди.

Или им попросту досаждал тот, кто оказывал поддержку паскудному, как выразился Рэн, отродью.

В любом случае, будучи единственным, кто знал секрет дяди, Лирой мог усомниться в непричастности Рэна к набегу вампиров. Однако не бросил на него и бледной тени подозрения.

Кровь добычи Рю они тайно делили вместе, Рэндалл лишен был мотивов убийств. Не говоря уже о том, что вампиров – своих прародителей и убийц человеческой жизни – он открыто презирал.

Рэн не распространялся о своей истории, но по призрачным намекам и вскользь брошенным фразам Лирой со временем догадался, что судьба выстелила перед ними похожие дороги. Непринятие вампирской сущности семьей вынудило Рэндалла так долго скитаться вдали от дома, что вернуться он отважился лишь спустя не один десяток лет.

– Где ты был прошлой ночью? – без задней мысли поинтересовался у него Лирой.

Рэн провел ладонью по коротко бритой голове и устремил взгляд на широкий зеленый двор.

– Взял ящик вина,