Истинная на сдачу, дракон в комплекте - Ника Калиновская
Когда зелёное платье соскользнуло с одного плеча, обнажив тонкую линию ключицы и изящный изгиб лопатки, я словно застыл, не в силах даже пошевелиться. Сердце колотилось так сильно, что я боялся — она услышит его. Я стоял, словно прирос к полу, и только хрипловатый девичий голос вывел меня из ступора:
— Вы мне поможете?
Она не обернулась и не посмотрела, а просто произнесла эти слова, и я вдруг понял, что это не игра и не проверка. Она действительно просила... меня. Я едва заметно кивнул, не зная, увидела ли девушка этот жест, но всё равно сделал шаг вперёд, медленно поднимая руки. Пальцы дрожали, когда я коснулся завязок на её спине — дрожали так, как не дрожали ни в одной битве, ни в одном из самых опасных походов. Я аккуратно распутывал шнуровку, чувствуя, как с каждым узелком становится жарче, будто с тела девушки спадала не только одежда, но и что-то большее — граница между нами, невидимая и неосознанная.
Когда платье, наконец, осело к её ногам, раскрывая взору тонкую спину и аккуратное бельё, купленное в том самом магазинчике Вилантии, я остался стоять за её спиной, боясь даже выдохнуть слишком резко. Моя гостья не обернулась, просто стояла, словно зная, что я смотрю. И я смотрел. Не с вожделением или нетерпением, а с таким затаённым трепетом, словно передо мной было сокровище, которое доверили только на мгновение — и я не хотел его ни оскорбить взглядом, ни разрушить неловкостью.
Тем временем девушка развернулась ко мне, и в её взгляде больше не было колебаний. Только тихая уверенность и затаённое волнение, такое трепетное и упрямо-смелое. Она подняла руку и осторожно коснулась моего воротника, затем — первой пуговицы, пальцы её были тёплыми и невесомыми, как прикосновение лепестков. Казалось, Александра прикасалась не к ткани, а к самому сердцу, и то отозвалось сбивчивым, нетерпеливым стуком где-то под рёбрами.
Что-то во мне оборвалось в то мгновение. Я больше не мог смотреть на неё отстранённо, не мог быть сторонним наблюдателем в этом странном, почти волшебном танце, в котором каждый её жест звал меня ближе. Я подхватил девушку на руки, и она, мягко выдохнув, прижалась ко мне, будто так и должно было быть всегда. Несколько шагов — и я бережно уложил её на кровать, стараясь не спугнуть эту хрупкую, невысказанную нежность между нами.
Склоняясь над Сашей, я задержал дыхание. Её волосы раскинулись по подушке золотистой волной, а кожа светилась в полумраке комнаты — такая живая, теплая и настоящая. Я мог бы смотреть на неё бесконечно. В ней было всё: и мой дом, и спасение, и обещание будущего, в которое я впервые поверил.
— Пожалуйста, быстрее... — голос девушки прозвучал неуверенно, но искренне, будто зов прямо в душу. Она дотронулась до ремня на моих брюках, и в этом простом движении было столько доверия, что у меня перехватило дыхание.
Я не ответил словами. Просто склонился к Саше, поймав её губы в поцелуе — голодном, требовательном и дрожащем от сдерживаемых эмоций. Поцелуе, в котором было всё: и моё "да", и её "ты мне нужен", и то, как мы оба больше не могли и не хотели притворяться чужими.
Глава 36. Моё обещание
С каждым прикосновением губ я будто пробовал её на вкус — такой живой и тёплый. Словно нектар из цветка, что распустился только для меня. В ней не было холода — ни на коже, ни в дыхании. Только тепло. Только отклик, будто мы знали друг друга вечность и лишь теперь позволили себе быть ближе.
Я ловил каждый её выдох, каждый едва слышный стон, будто вдыхал её в себя, растворяя границы. Между нашими телами уже не было расстояния, но казалось, что переплетаются не просто руки и губы, а нечто большее — дыхания, мысли, души. Она была в каждой клетке моего тела, в каждом ударе сердца, в каждом напряжённом и трепетном движении.
Я гладил её кожу, запоминая ощущение шелка под пальцами. Берёг каждый миг, как самый драгоценный. Она была центром моих мечтаний, того тихого уголка внутри, в который раньше я боялся даже заглянуть. А теперь он был настоящим. Был — моим.
И я знал: я не просто желал эту женщину. Я берег её как самое дорогое, что когда-либо держал в руках. Как надежду и свет, как последнее и единственное спасение.
Я держал её рядом, в своих объятиях, слушая, как постепенно выравнивается её дыхание. Тело Александры, укрывшееся моим, уже не дрожало, только пальцы всё ещё слабо сжимали ткань на моей груди, будто боялись отпустить. Но я не собирался исчезать. Не собирался никуда уходить.
Я чувствовал, как в ней медленно угасает напряжение, и вместе с этим — что-то в моей душе наконец становится на место. Словно длинная, бессонная зима, где я плутал в одиночку, завершилась. Словно я нашёл свой дом. Настоящий и живой.
В комнате царила полутень, тёплая и уютная, и в ней не было ни призраков прошлого, ни воспоминаний, что когда-то сжимали горло. Только мы. Только её дыхание, тихое и ровное, и тепло, к которому я тянулся всем существом.
Я прижался к девушке щекой, вдыхая аромат её волос — медовый, с лёгкой горчинкой. Словно травы из моей кладовой, только живее и теплее. Вкуснее. И в этот момент я впервые за многие годы почувствовал себя полностью... спокойным. Я позволил себе закрыть глаза. Впервые не потому, что был уставшим. А потому, что рядом была она — та, с кем я больше не боялся уснуть и проснуться.
Спал я от силы пару часов, но даже этого оказалось достаточно. Не было ни тяжести на плечах, ни привычной внутренней усталости — только ясность, лёгкость и тёплое, почти трепетное ощущение, что всё теперь иначе. Я не просто отдохнул. Я ожил.
Рядом — она, укутанная в простыню, с чуть растрепанными волосами и спокойным дыханием. Её ладонь всё ещё лежала на моей груди, словно не хотела отпускать даже во
