Неудержимый. Книга XLII - Андрей Боярский
— Мальчики, сдаюсь, — тихо произнесла она, стараясь, чтобы голос не дрогнул и не прорвался сквозь толщу металла наружу. — Только не надо резких движений.
Княжич замер, так и не добравшись до своей цели. Весьма вовремя, ведь прямо перед его лицом материализовался клинок, который застыл в сантиметре от правого глаза. Ещё бы чуть-чуть и его голова превратилась бы дырявую тыкву.
Девушка с короткими чёрными волосами, появившаяся словно из ниоткуда, смотрела на него с презрением, будто он был не опасным противником, а досадной помехой. Её бронекостюм — чёрный, облегающий, с едва заметными узорами, сливался с полумраком каюты, делая её почти невидимой. Княжич даже не заметил второго клинка, который находился в опасной близости от промежности. Она держала клинки с небрежной грацией, словно играла с добычей, ожидая приказа от начальства.
— Надо признать, что я сильно удивлён… — Конрад Дубенвальд развернулся, сделав шаг вперёд, и его фигура тут же чётко вырисовывалась на фоне иллюминатора.
Он посмотрел на Сергея безэмоциональным взглядом, словно встреча с диверсантами была для него обыденным делом. В его глазах не мелькнуло ни тени беспокойства — лишь холодный расчёт.
— У меня вопрос… — сделав небольшую паузу, продолжил он, — Вы, должно быть, очень уверены в себе, чтобы забраться так глубоко в мой корабль. Или просто безрассудно смелы?
Сергей медленно опустил лезвие, чтобы не вызвать у девушки ещё больше раздражения.
— Какой из ответов сохранит нам жизни? — посмотрел Дубенвальду прямо в глаза, заговорил он…
(Бункер номер тринадцать, арсенал)
— Прошу вас, не убивайте! — захрипел генерал, едва приоткрыв глаза.
Его голос дрожал, срываясь на хриплый шепот, а в расширенных от ужаса зрачках отражался тусклый свет одинокой лампы, подвешенной над столом. Он попытался пошевелиться, но крепкие узлы надёжно удерживали его руки и ноги, приковывая к холодной металлической поверхности.
Он не видел, кто конкретно это сделал. В памяти остались лишь обрывки: тёмный силуэт, мелькнувший перед лицом, и эти жёлтые глаза — хищные, пронизывающие, словно два раскалённых угля. Они смотрели на него с нескрываемой злобой, будто сам дьявол явился, чтобы забрать его душу в преисподнюю. От этого воспоминания по спине пробежал ледяной озноб, а сердце заколотилось так бешено, что, казалось, готово было вырваться из груди.
— Расскажешь нам всё, что знаешь, и мы отпустим тебя… — раздался зловещий голос из темноты.
Пока Шикари разбирался с прибывающими на место взрыва солдатами, Базилио вместе с Киссой вели допрос. Они старались держать генерала в напряжении, но не доводить до полного шока, чтобы тот не потерял способность соображать от страха. Однако получалось это крайне плохо: пленник то и дело закатывал глаза, его дыхание сбивалось, а на лбу выступила холодная испарина.
— Где Дубенвальд? — продолжила Кисса мягким, почти ласковым голосом. Она склонилась над генералом, и её тень, искажённая игрой света, накрыла его лицо, словно чёрная вуаль. — Ты его видел?
— Видел, видел… — закивал генерал, его подбородок дрожал, а зубы выбивали мелкую дробь. — Он находится в той, забаррикадированной комнате. Большего я не знаю, клянусь! — Его голос сорвался на всхлип, а глаза наполнились слезами бессилия.
— А кто её забаррикадировал? — Базилио вступил в разговор, его тон был резким, как удар хлыста.
— Диверсанты! — выпучив глаза, ответил пленник. Его зрачки расширились до предела, а голос поднялся до визга. — Их было двое! Парень и девушка, весьма умелые! Провели нашу службу безопасности, как детей, и убили нескольких высокопоставленных офицеров… — Он судорожно сглотнул, пытаясь унять дрожь в голосе.
— Имена? — Кисса сменила Базилио. Голос прозвучал тише, но от этого стал ещё более пугающим. Она медленно провела когтём по краю стола, оставив царапину, при этом не отрывая взгляда от генерала.
— Имена? — генерал застонал, и его лицо исказилось от напряжения. Он зажмурился, словно пытаясь выхватить из памяти нужные сведения. — Не могу вспомнить… Она, точно была княжной, которая совсем недавно сбежала из плена… Да, так и есть! Обломова её фамилия! Точно! — Он затараторил с такой скоростью, будто боялся, что его прервут. — А второй… Ярошевич его фамилия… Имени не помню, клянусь, не помню!
— Рафаэль? — с удивлением в голосе добавила Кисса.
Брови охотницы приподнялись, и она сделала шаг назад, взглянув на Базилио, который тоже был удивлён, услышав эту фамилию.
— Точно! Рафаэль Ярошевич! Сволочь поганая! Половину бункера затопил! — с ненавистью выплюнул генерал, его лицо исказилось от злости, а вены на шее вздулись от напряжения. В этот миг страх перед своими мучителями отступил, уступив место жгучей ярости.
— Ещё раз так скажешь, я тебе подрежу яйца! — рыкнул на него Базилио.
Превратившись в настоящего зверя, он резко выхватил клинок и в одно мгновение проделал кульбит, оказавшись прямо на столе над беспомощным пленником. Базилио с лёгкостью вогнал шпагу между ног генерала. Металл с глухим звоном вонзился в столешницу, пробив её без каких-либо проблем.
— Прошууу-у-у! — захлебнулся в крике генерал с глазами, полными ужаса. Он судорожно сжался, чтобы уйти он смертельной угрозы. — Только не туда! — его голос сорвался на всхлип, а по лицу покатились крупные капли пота.
После непродолжительного, но крайне интенсивного допроса Кисса с Базилио скрутили бедолагу в бараний рог. Так, что тот не только колдовать не мог, но и дышать едва удавалось. Всё его внимание отныне было приковано к тому, чтобы попытаться поймать хоть один нормальный глоток воздуха. Впрочем, генерал уже смирился со своей участью. Он понимал: его жизнь висит на волоске, и единственный шанс уцелеть — помалкивать и безоговорочно соглашаться. Может, тогда оставят в живых… хотя бы ненадолго.
— Что будем делать? — спросил Базилио, когда они вместе с Киссой, наконец, добрались до Шикари.
— Убивать! — Шикари, как всегда, был предельно прост. Его ответ прозвучал холодно и бесстрастно, словно речь шла о чём‑то обыденном.
— Надо пробиться через дверь, — Кисса взяла слово. — Вариантов у нас множество, поэтому просто подорвём её.
— А если заденем Сергея или Софью? — спросил Базилио, искренне беспокоясь о друзьях. — Они же внутри, и мы не знаем точно, где они находятся.
— Н‑не з‑заденем! — задорно
