Гарем на шагоходе. Том 10 - Гриша Гремлинов

Аура мёртвого бога, которая теперь исходила от меня.

Вампиры замерли. Сгорбились. Даже Лазарус застыл на полпути, его ярость мгновенно испарилась, сменившись ледяным страхом. Валериус, пытавшийся сохранить остатки достоинства, невольно согнулся под этой невидимой тяжестью. Они снова ощутили себя не властителями ночи, а стаей перепуганных шакалов перед тигром.

— Я, походу, не до конца понял ваши традиции? — спросил я мягко, обводя их взглядом. — Нарушать клятвы, данные новому лидеру, — это у вас в порядке вещей? Особый ритуал такой? Проверка на прочность?

Валериус сглотнул ком в горле. Он посмотрел на Дрэйвена, потом на меня. В его глазах бушевала гражданская война между гордыней и инстинктом выживания.

— Нет, — выдавил он хрипло. — Клятва… священна. Этого… больше не повторится. Я прослежу.

— Ты проследишь? — я криво усмехнулся. — А ты уверен, что в состоянии за кем-то следить? Ты даже за собой уследить не смог.

Я замолчал, давая тишине сделать свою работу. Она висела в воздухе, густая, давящая, невыносимая. Альпы нервно переминались, избегали моего взгляда. По лицу одного из них скатилась капля пота. Они ждали развязки. Ждали наказания.

А я просто молчал.

Мысленно открыл канал.

Я: Вайлет, принеси мне «Оружие врага». С полным магазином. Живо.

ВАЙЛЕТ: Принято, капитан. Расчётное время доставки к вашей текущей позиции — 1 минута 12 секунд. Рекомендую сохранять спокойствие и избегать резких движений. Уровень кортизола у окружающих вас объектов превышает норму на 347%.

Я: Я в курсе. Я его и поднял. Просто неси пушку.

Отключив связь, продолжил сверлить их взглядом. Минута тянулась, как час. Я видел, как Кристалл кусает губы, как Лазарус сжимает и разжимает кулаки, как Валериус пытается и не может выпрямить спину. Неопределённость сводила их с ума.

И вот дверь с шипением отъехала.

В проёме, как воплощение бездушного порядка, застыла Вайлет. Её появление подействовало на вампиров, как ушат ледяной воды. Они уставились на неё, на её холодное, бесстрастное лицо, на её белую броню, на её плавные, механические движения. Она несла в руках длинный чёрный пистолет, который выглядел скорее как научный инструмент, чем как оружие убийства.

Кибердева молча подошла ко мне и протянула его. Я принял оружие, ощутив его приятную тяжесть.

— Дрэйвен, — позвал я, отщёлкнув предохранитель.

Вампир на полу вздрогнул и поднял на меня взгляд, полный животного страха.

— Освежи мне память. Повтори последние слова клятвы, которую вы все так пылко давали.

Он сглотнул, его взгляд метнулся к Валериусу, но тот смотрел в пол.

— Я… не помню…

— Вспомни, — мой голос стал ледяным. — Или я помогу.

Мои глаза снова вспыхнули алым. Он затрясся.

— … И… и коли нарушу я клятву сию… пусть Бог Крови проклянёт меня… и станут вены мои полны отравы… что уничтожит плоть и душу мою…

Я удовлетворённо кивнул.

— Вот видишь? Можешь, когда захочешь.

И выстрелил.

Тихий, аккуратный хлопок. Дротик, похожий на жало насекомого, вонзился ему в шею. Он вскрикнул, вырвал его. Крошечная капля крови выступила на месте укола. Он судорожно приложил к ней пальцы, посмотрел на них с глупым недоумением. В его глазах читался вопрос: «И это всё?».

Но через секунду недоумение сменилось ужасом.

От места укола побежала чёрная молния. Тонкая, отвратительная чернота, быстро расползающаяся по венам, ветвящаяся под кожей, как ядовитое дерево.

— Что… что это⁈ — захрипел он, в панике разглядывая свою чернеющую руку.

Все альпы с ужасом уставились на него. Они видели, как под его бледной кожей проступает густая, уродливая сеть почерневших сосудов.

Дрэйвен вскочил, его лицо исказилось не болью, а абсолютным, всепоглощающим страхом.

— Валериус! Помоги! Что он со мной сделал⁈

Он бросился к своему бывшему лидеру, но тот отшатнулся с таким отвращением, будто от призрака чумы.

— Не подходи!

Чернота пожирала его. Кожа покрывалась пятнами, трескалась, расползалась. Его крик превратился в булькающий хрип. Он рухнул на колени, его тело теряло форму, размягчалось. Мясо сползало с костей, превращаясь в пульсирующую, тёмную массу. Кости тоже распались, стали мягкими, растворились.

Через полторы минуты всё было кончено.

Вампир просто растаял у всех на глазах.

На полу расплывалась лужа чёрной, пузырящейся жижи с едва уловимым запахом химии.

От гордого альпа осталась лишь одежда, лежащая в этой слизи.

Я опустил пистолет.

— Вас осталось очень мало, — сказал я тихо, и тишина впитывала каждое слово. — Последние из великого рода. И мне не хочется дальше сокращать вашу и без того скромную численность. Мне нужны воины, а не лужи на полу.

Пауза. Они не дышали.

— Но я не потерплю неповиновения. Не потерплю угроз моему экипажу. Вы — мои инструменты. Моё оружие. Сломался инструмент — его выбрасывают. Вонзился в руку хозяина — его уничтожают. Любой, кто нарушит клятву, любой, кто посмотрит косо на кого-то из моих людей, превратится в такую же лужу. Ясно?

Они молчали. Кивали.

Их глаза горели ужасом и, наконец, в них появились признаки того самого, чистого, безоговорочного подчинения.

— Отлично. Приберите здесь. Не люблю беспорядок.

Развернулся и вышел. Вайлет последовала за мной. Я чувствовал их взгляды на своей спине — тяжёлые, пропитанные страхом.

Урок хороших манер окончен. Надеюсь, они его усвоили.

В коридоре пришло сообщение:

ВАЙЛЕТ: Первичный шок проходит. Теперь они знают, что у вас есть средство для уничтожения бессмертного. Например, вас.

Я: Так и задумано, Вайлет. Нужно отделить зёрна от плевел. Ты знаешь, что делать, если они добьются успеха?

ВАЙЛЕТ: Информация о протоколах активации гиперкуба сохранена. Готовность к исполнению — постоянная.

Глава 25

Групповая терапия

В грузовом отсеке стояла тишина — мрачная и тяжёлая, как надгробная плита.

Пахло разложением, химией и страхом. Чёрная, пузырящаяся лужа на металлическом полу была не просто останками Дрэйвена. Это были останки их гордости, их бунта, их тысячелетней уверенности в собственном превосходстве.

Валериус, бледный как смерть, смотрел на одежду, лежащую в этой мерзкой жиже. Его бывший подчинённый. Амбициозный, глупый, но свой. Чистокровный. Теперь — просто лужа. И приказ «прибрать здесь». Унижение, возведённое в абсолют.

— Я… я не буду это трогать, — всхлипнула Кристалл, отступая и спотыкаясь о ящик. Её лицо приобрело цвет скисшего молока.

— Заткнись, — прошипел Лазарус.

Он сжимал кулаки до побеления костяшек. В нём