Полковника Призывали? - Halfak
Как только музыка стихла он вырвался из ее матерой хватки прощебетав что-то невнятное. Выдохнув, и потерев болящую руку и направился к своим, где его уже ждало новое испытание.
…
То, что плескалось в стакане Гриши, сложно было назвать напитком. Это был хаос в стеклянной тюрьме — слои ядовито-розового, нефритового и лилового отказывались смешиваться, словно враждующие королевства.
Аромат вился едким шлейфом, напоминая то ли сгоревшую проводку, то ли духи демона-парфюмера. Гриша поморщился, будто вдруг обнаружил в руке боевую гранату без чеки.
— Мужики, — поднял он стакан, обращаясь к толпе, — если «Валькирия» не смогла меня прикончить, это ещё не значит, что я бессмертный!
Окружающими ответили адским грохотом хохота, от силы которого задрожали бутылки на столах. Гриша в ответ нервно усмехнулся, и продолжил разглядывать зловещий коктейль.
— Это... что вообще? — спросил он, поворачивая стакан.
Авис уже открыл рот, но его опередил голос, пробивший шум, как пуля бронестекло: — Пойло «Повышенца»! — Кан вынырнул из дыма сигары, откуда-то из-за спины.
Одет он был в расстёгнутую рубашка, которая обнажала шрамы, похожие на карту боевых действий. — В честь твоего звания. Выпьешь — и новая звезда никогда не слетит с твоих плеч.
— Товарищ полковник... — Гриша автоматически вскочил по стойке «смирно», стакан в руке дрожал, словно живой.
— Вольно! — Кан фыркнул, выпустив кольцо дыма ему в лицо. — Не кисни. Пей. До дна.
Мысли Гриши метались, как подстреленные дроны на поле боя: «Как я вообще оказался в такой ситуации? Где Шайя, мне определенно понадобиться ее помощь! Неплохо было бы написать завещание?»
— Если помру... — начал он, но Кан хлопнул его по плечу так, что коктейль едва не выплеснулся.
— Не парься, даже если так, мы тебя тут же и обмоем. Пей! — рявкнул полковник, ткнув сигарой в стакан.
— Пей! Пей! Пей! — ритмично за скандировал зал. Сотни глаз сверкали, как прицельные лазеры.
Первый глоток обжёг язык кислотной лавой. Второй ударил в нёбо сладкой кувалдой, заставив сглотнуть слёзы. На третьем глотке мир поплыл: потолок закрутился спиралью, звуки растянулись в низкочастотный вой.
Гриша почувствовал, как адская смесь ползёт по пищеводу, словно рой нанороботов, решивших разобрать его на молекулы.
— У-у-у-ррааа! — взорвалось в зале, когда он опустошил стакан. Гул аплодисментов смешался с лязгом бокалов — офицеры ринулись повторять «подвиг», словно это был новый уставной норматив.
Гриша схватился за край стола, пытаясь поймать равновесие. В глазах двоилось: на него смотрели два Кана, три Ависа и целый легион Джонасов. Где-то в этом калейдоскопе мелькнуло белое пятно — Шайя стояла у двери, скрестив руки, её брови были сведены в строгую черту.
— Выжил? — Кан впился в него хриплым смехом. — Теперь ты официально неубиваемый!
Праздничный гул зала внезапно стих в радиусе пары метров, когда к Грише подошёл человек-угроза. Лысина его блестела, как полированный череп, татуировки на руках — переплетение шипов и рун — будто шевелились при свете неоновых ламп.
Его улыбка обнажила золотой клык, а нашивка на плече — в виде кирки, пронзающей череп — кричала: «Кованные». Даже воздух вокруг него казался гуще, пропитанный запахом трупов и железа.
— Ну чё, шкет, — голос хриплый, будто перетёртый наждаком. — Поздравляю. Выжил, да ещё и звёздочки примастырил. Не ожидали.
Гриша почувствовал, как мурашки побежали по спине. Пацаны вокруг замерли — Джонас сжал стакан так, что пальцы побелели, Канни невольно потянулся к ножу за поясом.
— Спасибо, — выдавил Гриша, пожимая его ладонь. Кожа на руке незнакомца была грубой, как броня танка.
Тот резко дёрнул его ближе, горячее дыхание с примесью самогона ударило в лицо: — Мы за тобой присматриваем, — прошипел он, и Гриша увидел в его глазах отсветы далёких пожарищ. — Хочешь дышать — не ёрзай.
Оттолкнувшись, мужчина громко хлопнул его по плечу — удар, от которого дрогнули колени. — Веселись, герой! — рявкнул он, растворяясь в толпе, как тень в сумерках.
— Бр-рр… — Гриша поёрзал, будто на него вылили ведро ледяной воды. — Умеют же свинью подложить.
— А почему бы нам их просто не отпиздить? — громыхнул Канни, вывалившись из-за спины. Он покачивался, как мачта в шторм, все еще пытаясь плывущими руками достать нож.
Все повернулись к нему, будто он предложил поджечь штаб.
— Канни… — Гриша схватил его за локоть. — Ты когда успел…
— Хе-хе, — контрабандист икнул, обдавая облаком перегара. — Я ж с утра вкручиваю! Надо же вам было дать фору, икк..!
Авис прикрыл лицо ладонью, Джонас фыркнул, а Солф едва удержался, чтобы не прокрываться в стакан.
— Ладно, хотя стоп… — Гриша кое-что понял и тут же потянул Канни к чёрному ходу, где висел сизый дымок. — Поговорить надо.
Курилка оказалась крошечной беседкой с облезлыми стенами. На полу — горы окурков, в воздухе — смрад дезинфектора, смешанный с вонью дешёвого табака. Гриша прижал дверь ногой, чтобы не вломились пьяные поклонники.
— Ты часы хоть передал?! — прошипел он, впиваясь пальцами в плечи собеседника.
Канни потупился, вдруг став похож на ребёнка, пойманного на краже конфет. — Забыл… — пробормотал он, ковыряя крошащуюся штукатурку ботинком.
— Забыл?! — Гриша в ярости ударил кулаком по стене. С потолка посыпалась пыль.
Он не договорил. Из зала донесся дикий рёв — кто-то уронил бочку с пивом. Канни вдруг ожил: — Да ладно, не кипятись! Завтра… — он икнул, едва не падая. — Всё устроим…
Гриша закрыл глаза, чувствуя, как виски пульсируют в такт музыке. — Сегодня блин, но только этим заниматься буду я. — Сказал он и протянул руку.
Канни, трясущимися руками, с трудом выудил из глубин кармана злополучные часы. Его пальцы, толстые и неуклюжие от выпивки, едва удерживали блестящий предмет.
Гриша принял их, ощутив холод металла. Часы были тяжелыми, словно отлитыми из ночных кошмаров: корпус, инкрустированный золотыми прожилками, обрамлял циферблат в форме черепа.
Глазницы которого мерцали кроваво-рубиновыми камнями, а зубы, выточенные из матового серебра (хотя Гриша подозревал, что это не серебро, а нечто куда более дорогое), складывались в вечную усмешку.
— Если «Кованные» узнают правду, моя башка станет точь-в-точь как эта побрякушка, — усмехнулся Гриша, проводя пальцем по холодному черепу.
Он резко ткнул Канни в макушку, отчего тот вздрогнул, словно разбуженный электрошокером. Парень
