Девять жизней - Квинтус Номен
Так что на предстоящую зимовку я приготовил все, что мне только могло понадобиться, и собрался зиму провести с определенным комфортом. Правда, мне бы пришлось динамку вертеть долгими часами, так как «естественного освещения» в комнате не имелось, а на улице все же зима ожидалась – но получилось так, что динамку нашлось кому крутить: Тимка привел мне девочку. На самом деле привел: тут народ (и мужчины, и женщины) шастали в одежде, напоминающей длинные халаты, и вот Тимка девочку ко мне приволок, крепко вцепившись в полу такого халата. Я-то догадался, что его так в девице привлекло: она, как я почти сразу выяснил, собирала для каких-то нужд корни валерьяны лекарственной (ее немало по опушкам росло) и собранное в подол халата и складывала. Правда, груз свой она успела в своем поселке сдать – но запах-то остался, причем такой, что даже я его почувствовал!
Девочке было лет восемь-девять, звали ее Вета, а из родни у нее имелся только брат (по имени Васа, лет, наверное двенадцати-тринадцати) и другой братишка, лет пяти, Важа – и Вета, после уточнения диспозиции, братьев тоже ко мне привела. А у соседей по этому поводу вообще ни малейших возражений или просто сомнений не возникло: все же (ну, почти все) своими глазами видели, как девочку «выбрал» Тимка…
В общем, динамку крутил большей частью Васа, а я с младшими детишками разговаривал обо всяком, и очень много интересного узнал – а том числе и об организации местного общества. Довольно простой организации, но весьма по нынешним временам эффективной. Например, в семье все дети получали имена на ту же букву (на тот же звук, тут пока письменность не появилась), что и имя матери – и поэтому все окружающие сразу же при знакомстве понимали, из какой семьи их собеседник. А это было важно, так как у разных семей были разные «права» на территорию и имя, по сути дела, говорило, следует ли нового знакомого сразу пинками (и не только ими) гнать взашей или наоборот, помочь ему завершить его непростое дело. И вот Вета с братьями происходили из семьи как раз «травников», то есть им позволялось на любой территории собирать разные травы и даже копать корешки (но только те, которые непосредственно в пищу не годились) – ну а на территории своего племени они были «равноправными» собирателями и охотниками.
А вот территория вокруг холма с непонятной хижиной даже «официально» никакому племени не принадлежала, и здесь вообще-то ни охотиться никому не дозволялось, ни растения, причем любые, собирать – хотя тут и зверья обитало немало, и росло всякого вкусного суть больше, чем дофига. Просто потому не дозволялось, что это была территория «разноцветных котиков», которых никто и никогда не видел, но «все знали», что такие есть. Каким-то совершенно для меня непонятным образом через тысячелетия дошла легенда, что есть такие котики, и ходят они с человеком, одетым в удивительную «серую» одежду, а когда они приходят к людям, то сделают жизнь людей сытой и счастливой.
«Серая одежда» возникла не просто так: в нынешнем языке «серый» и «голубой» обозначались одним словом, вообще-то описывающим цвет неба. Но когда небо два дня из трех затянуто тучками, то такая «синонимия» выглядела в целом обоснованной. И вот здесь появился я, с двумя именно разноцветными котиками – а местные, хотя и водились в приличных количествах, все были полосатыми и цвета… серые с легкой желтизной и с черными полосками. Так что Таффи и Тимка явно были «не от мира сего», да еще я тут с джинсовой рубашке и соответствующих штанах: значит, легенда-то не врет! Правда, когда и кем была выстроена та самая хижина с камнем, Вета не знала, но сказала, что «когда от старости умирает человек, бывший самым молодым при предыдущем ремонте хижины, все окрестные племена присылают людей и они хижину ремонтируют (а чуть позже я узнал, что по сути заново ее выстраивают), а лучшие художники обновляют картину». А насчет «самого старого»… оказывается, тут люди уже довольно неплохо считать умели, и возраст (по крайней мере свой) они чаще всего очень точно знали – правда, тут уже с точностью до года. И часто «самые старые» отходили в мир иной будучи уже под семьдесят…
Тут ведь еще вот какой фактор срабатывал: участники «реставрации» в племени становились очень почитаемыми, и они и ели всегда лучше прочих, и вкалывали меньше. То есть бывало, что и меньше вкалывали – но вот жизнь у них было более, что ли, комфортабельной, чем у прочих соплеменников. А то, что доживали они до глубокой старости, на общую картину жизни влияло незначительно: детей помирало слишком уж много. То есть я считал, что очень много, а для местных это было нормой – но, что самое интересное, все теперь считали, что дети умирать будут реже. В тех племенах, которые попадут под покровительство котикам разноцветным…
И они в этом даже ведь и не ошибались особо, хотя даже сами причин не понимали. А я – понимал, и то, что вынудил их приличные дома на эту зиму выстроить, в мой планируемый «комплекс мер по увеличению средней продолжительности жизни» очень четко вписывалось. Но дома были лишь «начальным этапом»: я, «пользуясь властью, данной мне легендой», распорядился и кровати сделать, чтобы люди не на полу спали. Ведь как ни крути, а земля была холодной (а полы в домах все же были именно земляными), так что такое спанье простуды постоянные практически гарантировало – а вот на кроватях спать уже было менее рискованно. Так что я распорядился нарезать много ивовых прутьев (ивой тут по берегу все заросло), показал как эти прутья (после того, как их в воде вымочили) разрезать вдоль и как полученными деревянными лентами привязывать друг к другу палки, из которых эти кровати собирались. Работенка не особо сложная, хотя
