Правильный Драко - Tasadar
Он злобно уставился на Рона.
— Он не мой друг и вряд ли когда-то станет им. Но я никогда не желал смерти — ни ему, ни его родителям.
— Тебе напомнить все его издевательства? Или то, как он называл Гермиону? — вспылил Рон.
— Я помню их лучше кого-либо другого, — спокойно ответил Гарри. — Но всё же то, что с ним произошло, — это слишком. Даже для такого, как он.
Остальные молча наблюдали за этой перепалкой.
Астория неотрывно смотрела на Гарри; в её взгляде было что-то странное — смесь удивления и едва заметного тепла. Дафна же почти не сводила глаз с Драко, сидя с напряжённым лицом, словно ожидала, что он вот-вот очнётся.
Гарри хотел сказать ещё что-то, но вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Он обернулся — и замер.
Драко.
Лежащий на кушетке Малфой смотрел прямо на него — спокойным, внимательным, почти оценивающим взглядом. В палатке мгновенно повисла тишина; все разговоры оборвались. От этого холодного, пристального взгляда Гарри пробрала лёгкая дрожь.
Затем Драко перевёл глаза на остальных, поочерёдно задерживаясь на каждом лице, будто запоминал, проверял, осмысливал. Потом он медленно оглядел палатку — с тем самым странным недоверием и растерянным удивлением, словно до конца не понимал, где находится и что вообще происходит.
Его пальцы едва заметно шевельнулись. Он посмотрел на свои руки, несколько раз сжал и разжал кулаки, сделал неглубокий вдох — и снова уставился на Гарри.
Тот поднялся и подошёл ближе. Драко нахмурился и дёрнулся, будто хотел отпрянуть или сбежать.
— Эй-эй, успокойся, — Гарри примирительно поднял руки. — Я не стану тебе вредить. Драко, скажи… как ты себя чувствуешь?
— Драко?.. — слегка недоумённо и хрипло повторил он.
Малфой снова внимательно вгляделся в лицо Гарри. Когда его взгляд наткнулся на шрам — чуть прикрытый челкой, но всё же различимый, — глаза его расширились от удивления. Он быстро окинул всех присутствующих подозрительным взглядом, потом зажмурился, сделал несколько глубоких вдохов и уже открыл рот, чтобы что-то сказать.
Но в этот момент в палатку ворвались министр Фадж, Барти Крауч-старший и несколько авроров.
Среди них сразу бросалась в глаза женщина — невысокая, крепкая, с квадратным подбородком, пронизывающим взглядом и короткими каштановыми волосами, собранными в строгий пучок. В её глазах читались железная воля и полная сосредоточенность.
Это была Амелия Боунс, глава Департамента магического правопорядка.
— Мы лишь хотели убедиться, что с пациентом всё хорошо. Но я вижу, вы уже даже пришли в себя, мистер Малфой, — подобострастно заговорил министр, делая шаг вперёд.
Его взгляд скользнул по палатке, и он наконец заметил остальных. Несколько секунд Фадж изучал детей, после чего глаза его остановились на Гарри.
— О, мистер Поттер! — воскликнул он с нарочитым облегчением. — Я вижу, вы вместе со своими друзьями решили навестить своего школьного товарища. Что ж, это похвально, очень похвально. Как хорошо, что хотя бы вы этой ночью не пострадали.
Он снова повернулся к Драко и, изобразив на лице сочувствие, произнёс:
— Мистер Малфой, прошу принять мои соболезнования. Боюсь, у меня для вас печальные новости… Во время сегодняшнего нападения ваши родители были убиты.
Слова прозвучали вежливо и почти сладко — с тем самым лицемерным оттенком, от которого мороз пробегал по коже.
Драко нахмурился. Его губы едва заметно дрогнули, и он тихо, почти шёпотом, произнёс:
— Поттер… Малфой…
Внезапно он скривился, будто от резкой боли, и потёр виски пальцами.
— Мистер Малфой, с вами всё в порядке? — тем же вкрадчивым тоном поинтересовался министр. — Может, позвать целителей?
Драко наконец сосредоточенно посмотрел на Фаджа.
— Не стоит, господин министр. Просто немного болит голова, — ответил он спокойным, тихим голосом. — Мои родители…
Продолжить он не успел: Фадж тут же перебил его, подняв руку.
— Не беспокойтесь, мистер Малфой. Я обещаю вам, что Министерство и Аврорат приложат все усилия, чтобы найти виновных в этом нападении. И поверьте, они будут наказаны по всей строгости закона.
— Никто в этом и не сомневается, господин министр, — прозвучал холодный голос Амелии Боунс. — Но, может быть, вы всё-таки позволите мне сделать мою работу?
Фадж заметно скривился, но промолчал и нехотя отступил в сторону.
Амелия шагнула ближе к кушетке.
— Мистер Малфой, прошу прощения, что вынуждена беспокоить вас именно в такое время. Но я обязана задать вам несколько вопросов. Вы можете ответить на них сейчас, или мне стоит обратиться к вам позже?
Её голос оставался холодным и строгим, но, в отличие от фальшивого сочувствия министра, в нём чувствовались подлинное участие и уважение.
Драко смотрел на всех поочерёдно — настороженно, но с тем же изучающим выражением, словно пытался оценить каждого.
— Вы можете задать их сейчас, мисс Боунс, — спокойно ответил он. — Правда, не уверен, что смогу ответить на все. Я сейчас немного… — он снова скривился, будто ощутил внезапный укол боли. — Всё ещё не очень хорошо себя чувствую.
— Конечно, мистер Малфой, — кивнула Амелия. — Я задам лишь несколько важных вопросов. Остальное, уверена, мы сможем обсудить позже.
Она присела на край кушетки:
— Драко, могу я обращаться к тебе именно так? — спросила Амелия.
Он слегка кивнул, соглашаясь.
— Итак, Драко, можешь ли ты сказать, что последнее помнишь перед нападением? Видел ли ты самих нападавших и что именно произошло? И… то, как напали на твоих родителей?
По реакции окружающих стало ясно — ответ на этот вопрос хотели услышать не только Амелия, но и все остальные. Абсолютно все в палатке смотрели на Драко, не отрывая глаз, словно боялись пропустить хоть слово.
Драко нахмурился, потёр виски пальцами, будто пытаясь вытянуть из глубин памяти отдельные обрывки.
— После окончания финала турнира мы с родителями шли к краю лагеря, чтобы отправиться домой. Оставаться здесь на ночь никто из нас не планировал.
Мать с отцом о чём-то переговаривались, но я не помню сути разговора — не особо слушал, отвлёкся на празднующую толпу ирландцев.
В какой-то момент отец вдруг замер, скривившись от боли… потом он посмотрел на мать — испуганным взглядом…
Он осёкся. Каждое слово давалось ему с усилием, словно речь шла не о событиях недавнего вечера, а о далёком, выцветшем прошлом.
— Затем я помню, как отец резко оттолкнул меня в сторону — и в следующую секунду его что-то с силой ударило в грудь. Он отлетел на землю и закричал от боли…
Все слушали его рассказ с разными выражениями лиц.
