Сто грамм за Поттера - Мансур Шабаев

— Хорошо. Но если Вы ответите на один вопрос.

— Да хоть на два.

— Кто Вы, Гарольд Поттер!?

Я всегда был самокритичен. Не боялся признавать ошибки (правда только перед собой) и назвать себя тем, кем являюсь. Так вот — я долбодятел!

В своём стремлении достичь цели и заполучить ценного союзника я забыл о своей внешней оболочке. Представляю картинку — восьмилетний недокормыш рассуждает о вещах, которые ему по определению знать не полагается. И от того, что тетка нарисованная, она не стала тупой. И в этом самом магомире штучки с вселением в чужие тела далеко не редкость.

А уж учитывая родовую направленность Блэков, что могла подумать Вальпурга? С кем она разговаривает? Ну, уж никак не с представителем Света. А я еще сетовал, что леди растеряла свои великосветские замашки. Столько времени разговаривать неизвестно с кем и никак этого не показать.

Короче пришлось колоться. Конечно, весьма дозировано. Ни к чему леди знать много. Плохо будет спать. А кстати портреты спят?

Проговорили мы долго. Непонятно почему повеселевший Кричер замучился таскать мне кофе и бутерброды. Леди Блэк в своём портрете попивала нескончаемый кофе из нарисованной чашки.

Поведал нарисованной тёте о трудном Гарриковом житье-бытье. Продемонстрировал шрамы и неправильно сросшееся ухо (это Гарика Вернон в пятилетнем возрасте уму-разуму учил). Согласился, что большинство маглов — дерьмо. Порадовался, что тётя все-таки нарисованная, и значит Дурсли, да и много кто ещё поживут пока на этом свете. Договорились, что я составлю подробный список с интересующими меня вопросами, а леди Вальпурга с помощью домовика подготовит ответы, либо укажет источники, где эти ответы я найду сам.

Весьма довольный собой, с целым ворохом информации в голове был доставлен домовиком туда, откуда взяли. Тихонько зашёл в дом и уже вознамерился проскользнуть в свой чулан, как заметил в гостиной Петунию.

— Что-то случилось, тётя?

— Э-э, Гарри. Дело в том, что послезавтра первое сентября, и тебе надо будет ходить в школу. И ещё. Гарри, где твои очки?

Глава 7

Глава восьмая.

Гильденстерн.

Итак, Йозеф умирал. Или не умирал. Чёрт его знает! После непонятного сигнала из-за «Завесы» мысли о неотвратимом конце постоянно соскакивали на другое.

Неожиданно вспоминался конец тридцатых — начало сороковых, когда Организацию Туле, её основатели потихоньку задвигали в тень, делая её своеобразным кружком для избранных. На первый план стремительно выдвигалась новая игрушка Геллерта — Аненербе. Молодые и резвые поскакали в разные стороны, роя носами и выискивая лакомые куски.

Им же, старым испытанным товарищам оставалось в комфорте, в тиши лабораторий изучать добытое. В участии в экспедициях членам Туле было решительно отказано.

Вспоминался Гриндевальд, с его поистине братским отношением к членам кружка. Он не делал тайн, отвечая на самые сокровенные вопросы. Такое доверие накладывало огромную ответственность. И они гордились его доверием и этой ответственностью.

Много позже, изучая записи Геллерта хранящиеся в библиотеке Гилденстерн-холла, Йозеф нашёл лабораторный журнал, который вёл Гриндевальд, когда разрабатывал — Клятву Туле. Немного пафосный, безобидный с виду текст скрывал в себе целую серию магических клятв и обетов. Неприкосновенность информации была гарантирована.

Вспоминался странный товарищ Гриндевальда — британец Альбус. Не раз и не два в сопровождении Геллерта посещавший их лаборатории. Странный маг очень большой силы (это было видно из того, как вели себя рядом с ним некоторые артефакты).

Их ссора перед началом войны, про которую Гриндевальд рассказывал усмехаясь.

Вспоминалось многое, мысли метались от одного к другому. О чём не думалось совсем — так это о смерти. Окончательно добили Йозефа начавшиеся сниться сны эротического содержания.

Наверное, это знак, рассуждал Йозеф. Зачем-то нужно было, чтобы я, подойдя к последней черте, постоял у края, а затем повернул обратно. И если это судьба, то я думаю Геллерт не будет против.

— Тилдер! Рядом беззвучно появился старший домовик.

— Тилдер. Прикажи вынести мою кровать на балкон, а сам принеси мне экспонат № 111.

На балконе было прохладно, и эльфы укрыли Йозефа тёплым пледом. Экспонат № 111 представлял собой непрозрачный зелёный камень, оправленный в блеклое серебро. Серебряные полоски переплетались, образуя причудливый узор.

Гилденстерн знал свойства камня, знал и его туземное название — Камень Жизни. Он даже рискнул в своё время на несколько экспериментов с Камнем, и впечатлённый по самое не могу, поклялся сам себе, не прикасаться к экспонату № 111 без крайней необходимости.

Теперь эта крайняя необходимость, похоже, настала. Он устроился поудобнее на кровати и глубоко вздохнув, положил камень себе на грудь, к сердцу.

Приятная истома охватила тело, в голове появилась необычная лёгкость, воздух вокруг вдруг оказался пропитан восхитительными ароматами, Йозеф несколько раз глубоко вздохнул и, чувствуя, что теряет сознание, отпустил артефакт.

Мир вокруг выглядел слегка подвявшим, но Йозеф знал, что это последствия работы артефакта.

Зато сам он будто скинул лет двадцать. Впрочем, почему как будто. Артефакт высасывал энергию из окружающего пространства и вливал её в объект приложения сил.

— Тилдер! Завтрак и газеты в малую гостиную!

Глава 8

Глава девятая.

Поттер.

С очками действительно получилось — не очень. Я их ни разу не одевал. Они, наверное, и сейчас валяются в чулане. Почему? Да потому, что со зрением у меня всё в порядке. Вполне возможно, это последствия переноса. Но откровенничать об этом с Петунией не буду. Ограничился сухим:

— Так надо, тётя. Всё в порядке.

В школе мне понравилось. Особенно учительницы. Особенно та, что преподавала физкультуру. Очень уж она ладно скроена.

На уроках откровенно скучал. Большинство сведений, сообщаемых педагогами, было мной усвоено ещё в той жизни, пусть и на другом языке. От нечего делать скользил взглядом по головам одноклассников. Нет, я не применял легилименцию. Боже упаси, на детях то. Просто их эмоциональный фон был очень ярок, и любование им доставляло удовольствие.

Дадлик в школе старался не отсвечивать. Выходили мы с ним из дома одновременно, но добирался он до школы какими-то ему одному известными путями. Да и учился он на год старше.

До конца сентября над всем Литл — не помню-дальше-как стояло безоблачное небо. Я ходил в школу. Немного работал в саду (просто для собственного удовольствия), читал газеты. Да я начал читать газеты. Магические мне были пока не доступны, но и из маггловской прессы узнавал много интересного. Особенно интересовался событиями на Родине. А там все, к сожалению, шло своим чередом.

Ещё раз