Тактик 7 - Тимофей Кулабухов

Я кивнул и позволил себя проводить в этот самый сад. Одновременно с этим обратился при помощи Роя к Фаэну, который засел в кустах в засаде с видом на дом.

«Из дома никто не выходит? Я опасаюсь, что они позовут стражу».

«Из дома-то никто не выходил, но вообще-то на другом конце улицы стоит пассажирский фургон и около него торчит десяток стражников. Но они заняты какими-то своими вопросами и выглядят ленивыми и спокойными. Не похоже, чтобы они искали кого-то».

«Ладно, присматривай за ними».

«Присматриваю, но вообще тут пчёлы и они меня порядком достали».

«Это потому, что ты сожрал конфеты на стойке в 'Пьяном матросе».

Мирианта вскоре привела Этну и подтолкнула в моём направлении.

Девочка была обычным ребёнком, лет десяти, высокая для своих лет, стройная, с копной вьющихся белокурых волос, выгоревших на солнце, веснушками и неожиданными золотистыми глазами.

Глаза у неё выдавали совершенно нечеловеческую кровь, золотые нити, яркие и сочные, вплетённые в карюю радужку. Такое встречалось только у высокородных эльфов и, внезапно, у некоторых троллей, в том числе у Тайфуна, который, вероятно, происходил от мифической расы титанов.

Словом, глаза у девочки было совершенно «не-человеческие».

— Привет. Интересные у тебя глаза, Этна.

— Да, тётя говорит, что это от солнышка. Всем другим детям на нашей улице нравится.

А ведь Бреггонида человек. И эта семья — люди. Кстати, не похоже, чтобы их беспокоили глаза девочки или они как-то волновали её саму.

— Меня зовут Рос и я друг твоей бабушки Бреггониды. Ты помнишь её?

— Нет, — она потупила глаза. — Я её не помню.

— Скажи, трудно ли тебе живётся? Бьют ли тебя, ругают ли?

— Ну, на прошлой неделе я уронила полный кувшин фиников и дядя меня отругал. А тётя его прогнала, сказала, что он сам виноват, нечего ставить его на край. К нам приходит учитель Красштей, эльф из Косого района, он учит нас буквам и цифрам, а если мы плохо делаем уроки, то он нас ругает, вот.

Интересно, значит в обиду её не дают. Ей обеспечивают равные условия в обучении, судя по состоянию волос, кожи, зубов и общему виду, голодать ей тоже не приходится.

— А в чём ты нуждаешься, Этна?

— Ну… Наша семья стала мало зарабатывать. Корабль отца утонул, две из трёх лавок закрылись, торговля на рынке совсем плохая, а тётка должна мяснику два дуката, он приходил ругаться. А расскажите про бабушку? Дядька говорит, она ведьма.

— Это неправда, Этна, твоя бабушка целитель и сейчас она участвует в войне как… как целительница, она лечит солдат, она помогает людям и делает хорошие дела. Она хороший человек, светлый и добрый! — твёрдо сказал я, а сам задумался.

Девочка в своих словах оперирует словами «семья», она чувствует себя частью этого социального сообщества, говоря о проблемах, говорит о проблемах «ячейки». И вместе с тем, проблемы есть.

— Скажи… И не торопись отвечать… Я могу забрать тебя отсюда и отвезти к бабушке. А могу не отвозить.

— А маму вернуть Вы можете? — она посмотрела на меня своими огромными детскими глазами и мне, такому обожжённому жизнью воину, захотелось провалиться сквозь землю.

Как я мог вернуть ей мать? Как я мог победить смерть? Чего стоят десятки побед против одного, но такого важного бессилия? И при этом мы, взрослые, делим её как трофей, хотя она, в сущности, несчастнейший в жизни человек, лишённый мамы.

— Я на это не способен, — тихо ответил ей и на её глазах мелькнули слёзы.

— Нет, дядя… Я не хочу отсюда уезжать… Да, мне бывает трудно и я плачу, а тётка Мири меня успокаивает… Но я не хочу никуда уезжать.

— А где вы жили с мамой? Тут? В этом доме?

Она утёрла слезу.

— Нет, мы жили в квартире в центре в доме с видом на фонтан, но когда мама умерла… Когда…. Я переехала к тётке, а квартиру… Не знаю… Если можно куда-то переехать, то туда…

Она заплакала, я неловко приобнял её. Мне было стыдно за самого себя, я весь из себя рыцарь на белом коне (ну, в действительности я приехал сюда тайком, в трюме и без всякого коня), а помочь ей не могу.

Её слезы утихли, я помог ей встать с лавочки, и она ушла.

Погода портилась, на небе клубились тучи, словно вот-вот польётся ливень.

Я вышел из сада, мне навстречу шагнула бледная как тень Мирианта.

Прежде чем она что-то сказала, я поднял руку:

— Я подумаю, как поступить, а пока… что случилось с квартирой родителей Этны?

— Бизнес Иострика имел долги, брат рассчитывал их погасить, но… Не смог. Мы продали квартиру и баржу, у нас осталась пара лавок, сад, виноградник в пригороде, но времена такие… вино не особенно покупают, всё больше сталь.

— Да, времена… Но времена проходят. А какой там был адрес дома?

— Прихрамовая улица, дом два, квартира три, в доме было шесть квартир, половина сейчас пустует, но тогда очень выгодно продали, одной семье эльфов-музыкантов. Район в центре, но небогатый… хотя сейчас весь Порт-Арми небогатый, всем трудно.

— Я понял. Прощайте, в ближайшее время дам знать. В любом случае, спасибо, что тянете на себе племянницу.

Она кивнула, а я вышел прочь, на улицу, мне хотелось побыть одному и подумать.

Однако, подумать мне не дали.

Улица была блокировала тем самым фургоном, о котором говорил Фаэн. И рядом со стражей стоял солидный немолодой мужчина, опирающийся на трость. При виде меня он приветливо замахал рукой.

Я закряхтел, как старый дед. Не было печали, блин. За мной по-прежнему присматривает Фаэн и если ко мне двинется стража, он знает, что делать.

Однако стража не двинулась, но ко мне стал ковылять тот мужчина в камзоле и с тростью.

Я всё это время стоял, прикидывая, что другой конец улицы свободен, что лёгкая броня на мне, как и оружие, которое я не держал на виду, но оно было при мне.

Незнакомец поравнялся со мной.

— Разрешите представится, меня зовут Альд Дэрш! — он неловко поклонился, продолжая опираться на трость. — Я глава торговой гильдии города и первый советник городского Совета… Ну, того, что осталось от городского Совета после восьми лет славного правления герцога Ирзифа фон Мкайдзина.

Я молчал, давая ему возможность продолжить, в том числе, потому что не понимал, чего он от