Я великий друид которому 400 лет! Том 8 - Дмитрий Дорничев

— Суёт нос, куда не нужно, — добавил я.

— Сам дурак, — показал он мне язык и скорчил рожицу. — А Ночь у нас ветер. Она всегда активная и в движении. Но она… — указал он на Валькирию, — Она — ничто из этого.

— Пассивная? — спросила Сюемэй.

— Да, но лишь тут, — он указал на голову. — У неё мало эмоций, и эмоционального отклика почти нет. А в постели, наверное, то ещё бревно.

— Пыхти не пыхти, а стонать не буду, — гордо заявила Вика, а у меня начались флэшбэки. Захотелось напиться… Чаем. Или квасом. О! Хочу квас!

— Ужас… Но как же человеческое тепло? Любовь? Эмоции! — сокрушалась мелочь. Метр сорок шесть это полторашка или нет?.. Ну, если округлить, то да, будет полтора метра. Так что полторашка.

— У меня стоит на оружие, — Вика показала большой палец.

— А если наряжусь в танк, встанет на меня? — спросил Ли, но та показала палец вниз. — Видишь? — обратился он к жене. — Вика совершенно безопасная. Иначе почему вечно ревнивая Любава позволяет Ване пялиться на её красоту?

— На Вику интересно смотреть. Очень уж красивая, — согласилась Любава. — Но… Вань, прикройся, нечего жене Чжэньхуэя показывать своё достоинство!

Я тут же стянул полотенце с кресла и прикрылся. Но сделать это было тяжело. Очень уж прогрелся. Шевелиться вообще не хочется. А ещё мана так и бурлит во мне. Хорошая штука — эта купальня. Каждый приём делает нас немного сильнее. Главное не переборщить, а то повредится сосуд.

— Моя знать, как не смотреть на чужой мужчина. Меня обучать это! — гордо заявила малявка. — Но, госпожа Виктория. Как же так? Вы, наверное, очень одиноки?

В ответ воительница показала сердечко.

— Вам нравится одиночество? — опешила полторашка, и Вика показала большой палец. — Тогда понятно… Точнее, я не понять, как так можно. Но понять вас.

Вика в ответ сделала сердечко пальцами, а Ли положил лапу на макушку жены.

— Сюемэй, мы жили сотни лет, многое повидали, много чего пережили и насмотрелись на всякое дерьмо. Но сейчас у нас новая старая жизнь. Мы заслужили жить так, как хотим. Ну, кроме Вани! — заявил тот и заржал.

Даже Любава рассмеялась, а за ней и на лице Вики появилась улыбка, которая вдруг переросла в тихий смех, а за ним и в звонкий хохот, шокируя всех нас.

— Вырвалось, — сказала воительница, когда мы все рот раскрыли. — Слишком сильно смешно было.

— Злые вы все… Только и рады посмеяться над бедным мной, — ворчал я. — Теперь ещё и Вика смеётся надо мной…

— Ну так смешно же, — хихикала Любава.

— Почему? Не понимать, — Сюемэй единственная, кто не смеялась.

— Иван самый старый из героев и попил немало крови всем остальным героям. При этом у него гарем из сорока че… семи женщин-красавиц, фактически своя страна и многое чего ещё. Ну и самое главное. Он — жуткий засранец! Так что заслужил, — заявил скоро уволенный гастарбайтер.

— Сам ты засранец. Я, между прочим, все четыре века только о спасении мира и думал. Работал, не покладая рук!

— Да-да, пахал, как раб на галерах. Особенно в постели! — ржал тот, и все ржали. Сволочи все… Это и правда было невероятно трудно!

— Спасал мир, а гарем всё рос и рос, — добавила Вика.

Женщина, какое зло я тебе сделал?..

— Ну и главное. Это ведь он перессорился с богами и вместо спокойной и тихой жизни получил возвращение памяти и проклятие. Так что сам себе злобный буратино, — заявил Ли.

— Кажется, я поняла, — Сюемэй задумалась, а затем поклонилась. — Вы — великий человек, господин Великий Друид.

— Ты точно всё поняла? — опешил китаец.

— Да, мой глупенький муж. Я всё прекрасно понять.

Теперь я смеялся над глупым Ли. Вот умная у него жена. А он — балбес. И вскоре они ушли в помывочную, а затем и в купальню, оставив нас одних.

— Ладно, пойдёмте? — спросил у женщин, и мы начали переодеваться. А затем Люба пошла готовить. Вика пошла в кузницу. А я — в винодельню. Пора заняться производством!

И вот, некоторое время спустя, передо мной стояли семь женщин. Остальные занимались детьми, но их эти женщины обучат. И находились мы в большом фабричном помещении. Оно делилось на три зоны.

Первая — это зона, где виноград вручную очищается от веток и моется. За ней зона с прессом. Там виноград давится и разливается по бочкам. Ну и третья. Там варится мякоть и разливается по бочкам в следующих пропорциях: в первую бочку — ничего; во вторую — четверть; а в третью — всё остальное.

— Соответственно, получается белое вино, голубое и синее. Последнее мы будем пить как лекарство, а голубое для ежедневного употребления. Оно полезное и вкусное, как сок, — объяснял я женщинам. Все они были в рабочей форме белого цвета. Волосы спрятаны под шапочками, на руках тонкие перчатки.

— А теперь попробуем, — приказал я, и женщины кинулись чистить виноград. Всё делалось вручную, так как я не смог купить нужное оборудование. Но и не принципиально это. Виноград и так нормально снимается с веточек. Тем более учитывая, сколько тут народа…

Так что скоро шестьдесят литров винограда отправилось в пресс и очень быстро было разлито по трём двадцатилитровым бочкам. Но конечно же не до краёв.

Затем я показал женщинам, как варить мякоть винограда. Мякоть просто бросил в кастрюли, добавил немного воды, а также лепесток Цветка огня и немного порошка из Исцеляющей травы. Оно придаст дополнительные исцеляющие свойства.

Отварив всё это до состояния киселя, показал женщинам, как всё это разливать по бочкам. Точность не особо важна, так что не страшно, если будет чуть больше или чуть меньше киселя. Руку и глаза набьют, и всё будет хорошо.

Затем я показал баночку, глиняную.

— Это дрожжи, — сказал им. — Хватит всего по капле в бочку. Но если случайно нальёте больше, то ничего не испортите. Разве что…

Я посмотрел на женщин, многие из которых были хрупкими и нежными, а одна вообще почти полторашка, и хлопнул себя по лбу.