Товарищ «Чума» 11 - lanpirot
И реакция не заставила себя ждать. Сначала — ничего. Лишь натянутая, звенящая тишина, в которой сердце в моей руке замерло, остановившись, будто прислушиваясь к инородному телу. Потом кристалл вспыхнул. Не ослепительно, а мягко, как утренняя заря, заполняя сморщенные ходы и камеры сердца чистым, холодным светом.
Серебряные нити, оплетавшие орган, вздыбились, зашипели, исторгая тонкие струйки чёрного дыма, который тут же растворялся в сиянии кристалла. Это была агония. Агония концентрированного Зла, столкнувшегося с сущностью, которая когда-то была Светом, но выбрала иную дорогу.
Сердце затрепетало в моей руке с новой, ужасающей силой. Оно не просто билось — оно рвалось, пытаясь вышвырнуть из себя святыню, обжечься ею, извергнуть. Из разреза, куда я вложил кристалл, хлынула не кровь, а густая смолистая субстанция, пахнущая серой и смертью. Но свет ангельской эссенции не тускнел, пронизывая чёрную плоть, выжигая её изнутри.
Мерцающая белизна расползалась по черной плоти, и там, где она проходила, тёмная, сморщенная ткань начинала… меняться. Она не розовела и не оживала — нет, это было бы слишком просто. Она становилась прозрачной, как застывший дым, сквозь который сияла невыносимо яркая точка — Сердце Утренней Зари.
Сердце в моей руке больше не было куском плоти. Оно превратилось в хрустальный сосуд, внутри которого бушевала, но была заключена титаническая сила утраченного Рая. Оно было холодным и обжигающе горячим одновременно, живым и невероятно далеким от всего земного.
— Иногда его нужно просто освятить, — тихо, уже для себя, повторил я, глядя на этот новый, невозможный артефакт, возникший на стыке абсолютного Зла и абсолютной Благодати.
Гигантская голова в проёме медленно кивнула, и в её глазах, помимо любопытства, появилось нечто новое — уважение.
— Х-хорош-шая рап-пота, ф-федьмак! — прошелестело у меня в голове.
— Ну что ж, — хрипло рыкнул Белиал, ломая заворожённую тишину, в которой, как мне казалось, раздавался хрустальный перезвон ангельской Благодати. — Это было эффектно и эффективно. Ни капли пролитой крови. Я почти разочарован. Но, похоже, «якорь» для Хаоса разрушен…
— А что с этой сукой? С Изабель? — Вскинулся упырь.
— С ней всё хорошо, — ответил демон, задумавшись на секунду, — как и было обещано.
— Так и ес-с-сть! — прошипела от дверного проёма Мать Змеиха. — Она с-сфоп-подна от прошлых обяс-с-сательс-с-стф-ф, как и я!
Но праздновать победу было рано — пространство неожиданно вздрогнуло. Нас накрыло всепоглощающей тишиной, вырванной, казалось, из самого начала начал, когда вообще ничего не существовало. Стены замка задрожали, по ним стремительно побежали трещины, из которых пробился багровый свет чужих «звезд» — сам Хаос обратил на нас свой взор.
Наконец тишина, длившаяся, казалось, целую вечность, взорвалась настоящей какофонией звуков. Эти убийственные звуки были прямой противоположностью музыке, которая, как известно, является одной из высших степеней организации и гармонии упорядоченного мира.
От этой какофонии пол, стены, потолок — всё застонало, затряслось и затрещало по швам. Из углов поползли жидкие маслянистые тени, сливаясь в центре лаборатории в клубящуюся и не имеющую четкой формы массу. Но я и без подсказок уже понял, кто к нам пожаловал.
— Слишком рано обрадовались, — голос Белиала потерял всю свою браваду, подтверждая мои опасения. — «Якорь» разрушен, но дверь была приоткрыта. Он идет. Сам.
Пространство в центре комнаты сжалось, а затем разорвалось с оглушительным, но в то же время беззвучным ревом. Как такое может быть, я так и не понял. В пространственной прорехе, из которой хлестнул ледяной ветер, встала фигура. Не монстр, не титан, не человек, а нечто…
Сгусток абсолютного беспорядка и отрицания любой формы. У него были когти, но их количество и длина менялись каждую секунду. Были крылья, но то ли из теней, то ли из искажённого света. Были глаза — десятки, сотни, тысячи безумных глаз, плавающих в его теле и смотрящих на нас ненавистью, которой хватило бы, чтобы отравить целую планету.
Дверной проём, в котором маячила голова Змеихи, неожиданно взорвался. Но не огнем и не боевыми магическими конструктами, а чистым «нефильтрованным» Хаосом. Искаженная геометрия пространства и невозможные углы, не имеющие прав на существование в нашей реальности, скрутили и изломали титаническое змеиное тело древней богини.
Пространство скрутилось в немыслимый узел, и я услышал оглушительный хруст ломающихся титанических позвонков. Именно таким способом решил наказать её демон Хаоса, раз магическая клятва не сработала. Боль древней богини, острой иглой вонзившаяся в мой эмпатический дар, была чудовищной. Я машинально швырнул в её искаженное тело горсть целительных конструктов — не спасти, так хоть немного облегчить агонию. Дальше — её война.
Я едва успел — демон Хаоса обернулся к нам. Вернее, та его часть, что напоминала голову. Тысячи глаз сошлись в фокусе, и мир вокруг изменился. Каменные плиты пола вздыбились, превратившись в острые, торчащие из земли осколки, которые секунду спустя стартанули к потолку со скоростью взлетающей ракеты. Я чудом прикрылся энергетическим щитом, но пара мелких и острых каменных осколков всё-таки успели меня зацепить.
— Он играет с реальностью! — со злой яростью проревел архидемон, которому только что бросили вызов.
А Каин исчез. Невидимая тень упыря метнулась к сгустку Хаоса, и на миг что-то темное и липкое брызнуло из его постоянно изменяющейся плоти. Но рана демона практически мгновенно закрылась, а тень с воем отбросило назад, и Каин материализовался у стены, залитый собственной черной кровью.
— Не мечись, упырь! Он тебе не по зубам! — крикнул Белиал, и его голос звучал без намёка на насмешку, он был холоден и максимально серьёзен. — Эта падаль не из плоти! Он — антиформа! Антиматерия! Прямое физическое противостояние ему — бессмысленно!
Белиал вступил в бой следующим. Он вырос в размерах, и его демоническая сущность наконец-то проявила себя полностью. Черные геометрические фигуры заклятий веером полетели в коварного врага: поток льда из самых глубин Преисподней, свинцовые цепи запретных заклятий, потоки адского огня. Всё это «магическое богатство» одновременно вырывалось из его лап, пытаясь сковать, заморозить, сжечь — в общем, это были попытки причинить противнику максимальный ущерб с помощью магии.
Хаос в ответ ловко искажал волшбу Белиала, превращая его убийственные конструкты в бесполезный «пшик». Но Князь Ада не опускал рук, и пространство между ними вспыхнуло багровыми рунами запретных обрядов. Эрц-герцог Преисподней завязывал настолько сложнейшие магические печати и тончайшие сети из чистой энергии, что у меня реально в глазах рябило.
Но законы нашего упорядоченного мира скользили по грёбанному демону, скатываясь с него, как с гуся
