Имперский маг или приказываю лечить - Сим Симович

— Есть способ? — спросила она, не отрывая рук от пациентки.

— Теоретически возможно использовать ледяную магию для заморозки проклятия с последующим извлечением, — ответил автоматон. — Но риск повреждения жизненной силы ребёнка составляет семьдесят три процента.

Ольфария стиснула зубы. Слишком высокий риск. Но девочка умирала прямо у неё на руках.

— Мама... — прошептала малышка, и её глаза закрылись.

Показания приборов резко ухудшились. Автоматон шагнул к столу, но вдруг остановился. Ольфария бросила на него взгляд и замерла. В его небесно-голубых глазах мелькнула... боль? Это длилось лишь секунду, но она не могла ошибиться.

— Попробуйте комбинированный подход, — сказал автоматон тише обычного. — Ледяная магия для стабилизации, целительная — для защиты жизненных центров. Я... я буду контролировать жизненные показатели напрямую.

Он положил руки на грудь ребёнка, и его пальцы засветились мягким золотистым светом. Ольфария никогда не видела, чтобы автоматон использовал магию.

— Вы умеете лечить? — удивилась она.

— Базовые программы поддержания жизни, — ответил он, но в голосе прозвучала какая-то неуверенность. — Действуйте. Я удержу её.

Ольфария призвала ледяную магию, осторожно охлаждая проклятие. Чёрные нити замерзали и становились хрупкими. Автоматон следил за каждым ударом сердца девочки, его магия поддерживала работу органов.

— Осторожнее в области сердца, — прошептал он. — Там самое хрупкое место.

Странно. Автоматон никогда не шептал. Всегда говорил ровным, официальным тоном.

Ольфария начала извлекать замороженные фрагменты проклятия. Работа была ювелирной — одно неверное движение, и детское сердце остановилось бы навсегда. Но руки автоматона направляли её, его магия указывала безопасные пути.

— Почти готово, — сказала она, захватывая последний крупный фрагмент.

— Подождите, — автоматон вдруг схватил её за запястье. — Этот кусок связан с центром памяти. Если его удалить резко, девочка может забыть родителей.

Ольфария посмотрела на него внимательно. Откуда автоматон знал о таких тонкостях? В базовых программах поддержания жизни подобных знаний не было.

— Тогда как?

— Растворите его постепенно. Целительной магией. Я буду поддерживать связи в мозгу.

Они работали синхронно следующие полчаса. Автоматон осторожно поддерживал нейронные связи, пока Ольфария по крупицам растворяла последние остатки проклятия. Его движения были слишком мягкими, слишком осторожными для машины.

Наконец девочка вздохнула глубоко и открыла глаза.

— Мама? — позвала она, и мать кинулась к кровати со слезами радости.

Ольфария откинулась в кресло, вытирая пот со лба. Автоматон стоял рядом, его руки всё ещё слабо светились остатками магии.

— Где вы научились такому? — спросила она тихо. — Это не базовые программы.

Автоматон помолчал, глядя на счастливую семью.

— Мастер Крид не всегда был таким холодным, — наконец сказал он. — Когда он создавал меня... вложил в мою матрицу воспоминания о том, что значит исцелять с состраданием.

— Воспоминания? Чьи?

— Свои. Давние. Из тех времён, когда он ещё помнил, что значит быть человеком.

Автоматон повернулся к ней, и в его глазах мелькнула едва уловимая печаль.

— Иногда эти воспоминания... проявляются. Особенно когда дело касается детей. Мастер считает это недостатком программирования, но я... — он запнулся. — Я стараюсь их сохранить.

Ольфария смотрела на него с новым пониманием. Перед ней стоял не просто автоматон, а последний осколок человечности Крида, заключённый